— Квартирка действительно пустует — почему бы вам в ней не поселиться. Сейчас принесу ключи, — выхожу из комнаты и расслабляю перекошенные мышцы лица. Не думала, что это будет так тяжело… Начинаю копаться в выдвижном ящичке гардероба, когда в коридоре раздаются шаги, и за спиной возникает темная фигура Лукаса Мельбаха. Я даже вздрагиваю от неожиданности…

— Похоже, мы с тобой оба жертвы этого маленького семейного воссоединения, — произносит он, косясь на меня одним глазом. — Товарищи по несчастью, так сказать. — И, забирая из моих рук ключи, заключает: — Пойду занесу наши вещички. Бывай, подруга!

Подруга?! Гляжу ему вслед полными невысказанного удивления глазами. Не уверена, что мы с ним подружимся. Как-то и не особо хочется, если честно.

— Лукас пошел занести вещи, — сообщаю Патрику с Ренатой, возвращаясь в комнату. И добавляю: — Вы меня простите, но мне пора на работу.

— Конечно-конечно, — Рената подскакивает ко мне и пожимает руку, — не стоит из-за нас получать нагоняй на рабочем месте. — И с искренним чувством: — Спасибо за понимание, Ева. Для меня эта так много значит, вы себе и не представляете! Лукас может показаться колючим и не особо приятным в общении, однако все это переходный возраст и злость, в первую очередь, на меня саму и лишь после — на сложившиеся обстоятельства. — Она сглатывает застрявший в горле комок и продолжает: — Его злит, что я оторвала его от друзей и знакомых, лишила привычной среды, заставила переехать сюда… Ну и, сами понимаете, новость об отце не могла не затронуть его. И как первопричина всего: моя болезнь. Он не показывает виду, но внутри у него все кипит, уж я-то знаю своего ребенка. И пока со мной все хорошо, — она снова сглатывает, — пока еще у Лукаса есть время привыкнуть к вам и Патрику до моего возможного печального исхода… я бы хотела помочь ему с этим. Понимаете?

Я, конечно же, киваю, смущенная и сбитая с толку ее искренностью, от которой становится стыдно за самое себя, а в голове только одно: этот колючий подросток останется жить с нами в худшем из вариантов — в случае ее смерти.

Я не уверена, что хочу этого…

Даже больше: уверена, что не хочу.

Если взять в расчет Линуса, то это уже второй ребенок, появившийся в нашей семье до странности неестественным образом…

И в этот момент в комнате фрау Штайн разбивается очередной стакан/тарелка или еще что-то подобное — я вдруг осознаю, что Йоханна все еще не пришла.

— Боюсь, сиделки сегодня не будет, — отвечает Патрик на мой безмолвный вопрос, глядя с уже привычным обреченным выражением на лице. — Она звонила вчера, сказала, что они с мамой не нашли общего языка.

Только не это, кидаю взгляд на часы, буквально разрываясь между необходимостью быть на работе и позаботиться о фрау Штайн одновременно. И тогда Рената предлагает:

— Возможно, я могла бы помочь — все равно мне нечем заняться.

И Патрик кивает:

— Это было бы очень кстати. Спасибо, Рената! — Потом целует меня в щеку и велит идти на работу, ни о чем не переживая. Так я и делаю: подхватываю сумку и бегу к велосипеду. Надеюсь, Клара простит мое маленькое опоздание…

Весь день я только и делаю, что размышляю о новом жизненном витке, нежданно-негаданно свершившемся в наших с Патриком отношениях. Родной сын — это вам не подобранный в подворотне щенок, отмытый и причесанный на собственный лад, — это отдельно взятый индивид с уже устоявшимися принципами и понятиями, каждый из которых может быть противен вашим собственным представлениям о жизни.

Плюс ко всему — его мать. Симпатичная молодая женщина, с которой Патрика связывают прошлые отношения… Юношеские, но все же. Ребенка-то они в любом случае умудрились зачать, а это о многом говорит. По крайней мере, для меня.

О предстоящей операции Ренаты я стараюсь не думать: не могу представить, что она, полная сил и энергии, может однажды умереть. Однажды, если что-то пойдет не так… И пусть предстоящая операция не кажется слишком тяжелой, однако с ее слабым сердцем любой наркоз может оказаться смертельным. Именно этого она и боится больше всего… Именно потому и решилась открыться Патрику.

Клара ни о чем меня не спрашивает — и к счастью — я еще не готова говорить с кем-либо на эту тему. Самой бы свыкнуться с произошедшим…

Возвращаясь домой после работы, вижу Линуса, гоняющего мяч с высоким подростком в черной одежде…

— Ева, — бросается он ко мне с радостным блеском в глазах, — я сегодня «пятерку» получил! Фрау Юнгер сказала, что я решаю лучше всех в классе.

— Умница, — треплю я его по волосам, а сама поглядываю в сторону Лукаса Мельбаха. Тот наблюдает за нами насмешливыми глазами… — Всегда знала, что ты у нас самый умный. — И интересуюсь: — Ты уже ужинал?

Линус мотает головой и, подхватывая с земли мяч, говорит:

— Нет, но я не хочу — мы с Лукасом играем в футбол. У него целая куча призов, он обещал научить меня лучшему удару.