— Ваш сын был задержан за драку в пьяном виде. Потасовка получилась серьезной, поэтому простым выговором, боюсь, не обойдется. Предстоит судебное разбирательство…

Рената хватается за сердце.

— Судебное разбирательство?

Офицер смягчается и говорит:

— Так как ваш сын несовершеннолетний, то ему, скорее всего, присудят общественные работы. Надеюсь, это заставит его думать о последствиях своих поступков… — и он награждает подростка строгим взглядом из-под насупленных бровей.

— Я только хотел их разнять, — бубнит тот под нос. — Я даже не виноват.

— В этом уже суд разберется. В следующий же раз выбирай друзей получше… — И в сторону Ренаты: — Вы получите письменное уведомление. Счастливых праздников, фрау Мельсбах! До свидания.

У Ренаты такое лицо, словно она вот-вот упадет в обморок, и я поддерживаю ее за руку.

— Как ты мог?! — произносит она с горечью разочарованного человека. — Мало того, что напился, так еще и в драку ввязался.

— Да я только пива глоток пригубил, — оправдывается ее сын. — Эти придурки все переврали.

Рената прикрывает лицо ладонями и молча качает головой.

— Никогда не думала, что мой сын станет вести себя подобным образом, — произносит она наконец. И голос у нее совсем бесцветный… — Ты меня разочаровал, Лукас. Я понимаю, конечно, что этот переезд был тебе не в радость, но такое… Что скажет Патрик, когда узнает?

— Ему будет плевать, — цедит парнишка, глядя на меня исподлобья. Пытается прощупать обстановку в доме… Выдала ли я их с Ренатой секрет Патрику. Я едва приметно машу головой… А Рената восклицает:

— Нет, ему не будет плевать, и ты сам это знаешь. Думаешь, ему понравится, что родной сын связался с нехорошей компанией?

В этот момент наши с ней взгляды пересекаются… Не знаю, что она примечает во мне, только голос ее замолкает, и она тяжело сглатывает. Быстрый взгляд в сторону сына, снова — на меня, а потом появляется Патрик: входит с огромным пакетом свежеиспеченных булочек и радостно улыбается:

— Я позаботился о нашем завтраке. — Однако, почувствовав царящее в доме напряжение, интересуется: — Что происходит? — Глядит на занавешанное челкой лицо своего якобы сына и хмурит брови: — Лукас, я вижу, вернулся, почему же все такие смурные?

Рената молчит — дает мне шанс изобличить ее ложь. Поняла, что мне все известно, минуту назад… Но я тоже молчу, и тогда Лукас вскидывает подбородок, демонстрируя свое расписанное ссадинами лицо. — Это еще что такое? — хмурится Патрик, и только тогда Рената рассказывает ему о случившемся.

Я продолжаю молчать. Ни к чему мне лезть в это дело…

В итоге Лукасу присуждают общественные работы на городском предприятии по переработке мусора, однако в первый же день он оттуда сбегает, и уже другой неулыбчивый полицейский возвращает его домой с целой отповедью на тему безответственности и увеличения срока наказания.

Лукас сбегает еще дважды, и тогда Патрик, взяв дело в свои руки, договаривается о переносе места наказания с мусорных завалок — в свою столярную мастерскую.

— Так он будет всегда у меня под присмотром, — поясняет он мне, — к тому же я смогу проводить с сыном больше времени. Возможно, нам удастся найти общий язык!

Тем же вечером я впервые отвечаю на звонок Каролины… Она начала названивать сразу после нашего с Килианом отъезда, но я так ни разу ей и не ответила. До этого момента…

— Извини, — это первое, что я слышу в телефонную трубку. — Я была неправа. Мне не следовало вмешиваться в твою жизнь… Это было глупо и безответственно. Прости, пожалуйста, Ева!

— Ты тоже прости меня, — отзываюсь на ее слова. — Возможно, я тоже была неправа… — Язык с трудом поворачивается признать очевидное, вот только от правды не убежишь.

Я думаю о Килиане слишком много и слишком часто…

По правде, я думаю о нем постоянно, особенно получая ежеутренние и ежевечерние приветы с пожеланиями доброго утра и доброго сна… Ничего другого он не пишет, но сердце каждый раз пропускает удар при виде очередного привета.

Не понимаю, что со мной происходит…

Или вернее, слишком хорошо понимаю: я влюблена. Не так, как с Патриком — иначе. И собственные чувства меня пугают… Они дарят некую свободу, способность дышать полной грудью, сбросить тенета прошлого — освободиться. Однако Патрик — не кандалы, чтобы я думала о нем подобным образом.

Именно это непостоянство, эта перемена в себе и пугает больше всего…

Именно с такими мыслями я и просыпаюсь ежедневно в одно и то же время, а сегодня к тому же раздается звук проезжающего мотоцикла, и я, сама тоже не осознавая, кидаюсь к окну в надежде увидеть… знакомое лицо.