— Можно мне? — Он указывает мне за спину, и я понимаю, что полностью мешаю ему выйти.

— Боже, прости, — говорю я, отступая в сторону, мое лицо пылает от смущения.

Он улыбается шире.

— Не стоит, я не могу придумать лучшего способа начать свой день, чем, когда ко мне пристает красивая женщина.

Он подмигивает, прежде чем выйти из лифта, и я буквально вбегаю внутрь, нажимаю пальцем на кнопку закрытия двери и слышу его смех, когда двери наконец закрываются.

Милый младенец Иисус. Можно подумать, после всего, что было с Трентом, что мужчины будут пугать меня, что я захочу задраить люк и никогда больше на них не смотреть.

Но я бы с радостью легла на этого парня в этом долбаном коридоре и трахнула ты его.

Видимо, то, что я не получала ничего в течение двух лет, наконец-то начинает меня раздражать.

Вероятно, с этим следует что-то сделать.

Наверное, не буду.

Меня и так все устраивает.

Машу Эрику, когда выхожу из здания, моя походка подпрыгивает, несмотря на смущение, которое я все еще чувствую кожей после моей последней встречи в лифте с мужчиной, который, как я теперь понимаю, должен быть моим соседом, я на самом деле почти с нетерпением жду сегодняшнего дня.

Да, я провожу разведку и дважды проверяю свои пути отхода, если они мне понадобятся. Но маленькая, хрупкая частичка меня смеет надеяться, что это мне не понадобится.

Что на этот раз, в этом огромном городе, я действительно могу быть свободна.

Возможно, я принимаю желаемое за действительное, но я прячу эту маленькую частичку себя за укрепленными сталью кирпичными стенами, чтобы сохранить ее в безопасности, отчаянно цепляясь за нее, несмотря на то что знаю, что глупо так себя чувствовать, не пробыв здесь и месяца.

Промежуток времени между переездом на новое место и днем появления цветов никогда не бывает постоянным, что определенно является частью игры Трента, направленной на то, чтобы держать меня в напряжении и приучать к постоянному состоянию паники. Хотя это никогда не длится дольше шести месяцев.

Мне никогда не хватало времени, чтобы почувствовать себя по-настоящему комфортно.

Так почему же я уже так себя чувствую?

Ни малейшей догадки. Хотела бы я знать, чтобы оценить это, понять, что именно на этот раз заставило меня уже немного ослабить бдительность несмотря на то, что я понимала насколько это глупо. Я знала это, чтобы защитить себя от этого. Увы, все, что у меня есть, — это мои стены и растущий кусочек головоломки надежды.

Я практически бегу через весь город, перепрыгивая между станциями метро и Ubers, направляясь к грузовику с бубликами, который я обнаружила на прошлых выходных, и исполняю счастливый танец, когда добираюсь туда, и там не так уж много народу. С одной стороны, это чертово преступление, это заведение настолько хорошее, что у него должна быть очередь, опоясывающая квартал, но с другой, ура мне, потому что мне не нужно ждать, чтобы поесть.

Яркая и сияющая девушка с выходных снова работает и приветствует меня своей мегаваттной улыбкой.

— Доброе утро! Рогалик из яиц, бекона и сыра с авокадо, пико и черным кофе?

Она сводит меня с ума, когда разыгрывает мой прошлый заказ. Тот факт, что она не только узнала меня, несмотря на сотни клиентов, которых она обслуживает, но и запомнила мой заказ. Я выполняла ее работу, и это дерьмо на… гениальном уровне. Даже если это слегка пугает ту часть меня, которая хочет спрятаться от всех и вся, в ней есть что-то почти родственное, что делает это не страшным.

— Да, это было бы здорово, спасибо. — Я проверяю ее бейджик с именем. Мартина. — Спасибо, Мартина.

— Тссс, это моя мама. Все зовут меня Тина. — Она подмигивает мне, прежде чем повернуться, чтобы сделать заказ. Мгновение спустя она протягивает мне кофе, и я насыпаю сахар, пока жду бублик. Зуд в задней части шеи заставляет меня остановиться. Меньше зуда, больше похоже на укол осознания.

Кто-то наблюдает за мной.

Я пытаюсь вести себя нормально, притворяюсь, что мои руки не дрожат, когда размешиваю кофе, закрываю чашку крышкой и делаю глоток, поднимая глаза и оглядываясь вокруг, пытаясь рассмотреть каждое лицо. Моя паранойя зашкаливает после стольких лет побега, но я научилась доверять своим инстинктам.

Недостатком оживленного города является то, что в нем много людей. Мне легко прятаться здесь, но это означает, что и ему тоже легко прятаться.

Стоя спиной к грузовику, я стараюсь быть как можно незаметнее, снова осматривая окрестности. Покалывание все еще со мной, это осознание всем телом того, что кто-то наблюдает за мной, заставляет мое тело практически вибрировать, и все счастье, которое текло по моим венам, превратилось в лед.

Я даже не чувствую вкуса своего кофе, когда потягиваю его, пытаясь притвориться непринужденной.