Первое прощание в Ларк-Коув было тяжелым. Это прощание на грани возможного. Я бы не смог уйти в третий раз. Телефонные звонки и текстовые сообщения только усложнили бы ситуацию.

— Береги себя, София Кендрик. — Я обхватил ее щеку, позволяя теплу от моей ладони согреть ее кожу. Затем я нежно поцеловал ее в губы, затем в висок.

Мой храм.

Отпустить ее было самым трудным, что я сделал за последние годы, но я опустил руку, повернулся и пошел к машине.

Я не оглядывался назад. В отражении тонированных стекол машины она помахала рукой. Она заплакала и прошептала:

— Прощай, Дакота Мэги.

София

Три месяца спустя…

— Я думаю, нам нужно нанять другого учителя по балету, — сказал Дэниел.

Мы стояли бок о бок перед смотровым окном, наблюдая за дневным балетным классом продвинутого уровня.

— Я могла бы провести занятия.

Его лицо резко повернулось к моему, но я продолжала наблюдать, как девочки отрабатывают свои плие.

— Я думал, ты не хочешь быть привязанной к расписанию.

Я пожала плечами.

— Я все равно здесь. Это было бы забавно.

За три месяца, прошедшие с момента открытия студии, произошло нечто такое, что, я готова поспорить, мой трастовый фонд назвал бы невозможным.

Я превратилась в трудоголика.

Я была первой, кто приходил сюда каждый день, приходя после занятия со своим тренером в шесть утра. Я готовила кофе, прибиралась, если нужно, затем устраивалась в своем кабинете и работала там до тех пор, пока инструкторы не появлялись в два часа дня, чтобы подготовиться к занятиям. Как только дети прибывали, я навещала родителей и слонялась в приемной. И когда все уходили, я позволяла Дэниелу проводить меня, и я запирала дверь за нами обоими.

Я не была уверена, что замки студии примут чей-то еще ключ, кроме моего.

Я поняла, что работа — это самый лучший вариант для меня. Оставаться дома было слишком одиноко и угнетающе. По крайней мере, здесь я была счастлива.

Или мне так кажется.

Не поэтому ли папа и Обри так много работали? Избегали ли они чего-то дома? Или они просто любили свою работу?

На данный момент моя работа представляла собой комбинацию того и другого. У меня был весьма гибкий график, но у меня не было никакого желания тратить время впустую. Так что, если я все равно собиралась быть здесь, почему бы не преподавать?

— Как насчет этого? — Дэниел повернулся спиной к стеклу. — Что, если мы подадим объявление о поиске учителя, и если мы не найдем того, кто нам подходит, ты сможешь это сделать? Если тебе захочется преподавать, ты можешь этим заниматься, когда хочешь. И если учитель нам понадобится, а ты будешь здесь, ты всегда можешь заменить его.

— Или я могла бы быть учителем.

— Но что, если ты решишь взять отпуск? Например, импровизированная поездка, скажем… я не знаю. В Монтану?

Я бросила на него свирепый взгляд.

— Может быть, ты прекратишь это?

— Извини. — Он поднял руки. — Это было всего лишь предположение.

— Ты хуже, чем мои родители.

Мои родители были совершенно очарованы Дакотой. Это была приятная неожиданность, учитывая их холодное отношение, когда я приводила домой других мужчин. Мой отец едва поговорил с Брайсоном, когда я впервые пригласила его на семейный ужин.

Но с Дакотой все было по-другому. Моему отцу нравился его предпринимательский дух. Бабушке нравилась его способность подшучивать. Обри нравилось, что он был трудолюбивым. И мама просто оценила, что он опередил официанта, чтобы отодвинуть ее стул за обеденным столом.

Как и я, они все влюбились в Дакоту. Потребовалось почти три месяца, чтобы заставить их перестать спрашивать, когда он снова приедет. Они не понимали, почему у нас не было отношений.

Особенно когда отношения, в которых я была, были с такими неудачниками. Мама особенно была озадачена тем, что я отпустила Дакоту.

Чего моя семья не понимала, так это того, что мы освободили друг друга.

Это было к лучшему. Я продолжала говорить себе это. Если он не мог видеть нас вместе, мы были обречены еще до того, как попробовали.

Несмотря на то, что он был взрослым человеком, который сам прокладывал свой путь, я знала, что влияние его семьи играло определенную роль в его решениях — хотел он признавать это или нет. Так долго его учили выбирать подходящую партнершу, женщину, которая разделяла бы его наследие.

Я не была той женщиной.

Может быть, причина, по которой он не мог представить нас вместе, заключалась в том, что я никогда не была подходящей женщиной. Это было сокрушительно. Сокрушающее душу. На этот раз я нашла подходящего парня. И на этот раз я была неподходящей девушкой.

Ирония судьбы привела меня в мое новое состояние трудоголика. Было ли достаточно трех месяцев для этого самозваного титула?