Яна рассматривала свои руки, непривычно белые и гладкие, запястья в обрамлении кружевных манжет, и не могла поверить, что всё это происходит с ней наяву. И в то же время… хотела.

Наконец, повернув в очередной раз, она увидела перед собой один из многих входов в гостевое крыло. За окнами виднелись силуэты, доносилась негромкая музыка.

Яна узнала фигуры двух девушек, игравших в карты, и поняла, что вышла к тому залу, который показал ей принц.

Поколебавшись, она решила, что стоит начать вливаться в местную жизнь, и направилась к дверям.

Едва дверь захлопнулась за спиной Яны, шесть пар глаз уставились на неё. Трое, стоявших у окна и занятых беседой девушек, впрочем, быстро потеряли к гостье интерес. Двое у карточного стола о чём-то зашептались между собой. На лицах их появились улыбки, в которых брезгливость мешалась с насмешкой, и, обойдя стол с двух сторон, они направились к новенькой.

«Интересно, у них тут полагаются вписки в… гарем?» – подумала Яна. Она не знала, что раздражает её сильней – эта угроза, написанная на лицах девушек, или тот факт, что ей предлагают драться за сомнительную привилегию стать одной из семи невест.

Она уже обдумывала, что делать с двумя разодетыми в шелка красотками, когда шестая, до сих пор стоявшая у фортепиано с бокалом вина, отставила его на крышку музыкального инструмента и решительно раздвинув руками двух других претенденток, вышла вперёд.

– Моё имя Ларвель, – сказала она и протянула руку, на которой кружева было ещё больше, чем на рубашке Яны. Манжеты Лаэрвэли, к тому же, усыпало золотое шитьё, а ногти были длинными и полированными до блеска.

– Моё имя… – Яна запнулась, не зная, должна ли представиться так, как привыкла, или использовать то странное имя, которым обращался к ней Надаэр – Элирена. Она толком не знала, что знают эти девицы, но подозревала, что лишнего тут лучше не говорить.

«Как я ненавижу это всё…» – подумала она про себя.

– Элирена, – решилась она и пожала протянутую руку.

– Ты седьмая? – спросила Ларвель.

– Видимо, да.

– Может, хотя бы ты знаешь, что нас ждёт? – тут же вмешалась одна из той парочки, которая совсем недавно собиралась поиздеваться над ней. Презрительное выражение уже сползло с её лица, оставив за собой только тень.

– Мне сказали, что до вечера нам ничего нельзя знать, – честно ответила Яна. – «Традиция», – передразнила она.

Другая картёжница фыркнула.

– Эти традиции сводят меня с ума! Твердят, что выбирать будет сердце Аркенора – как будто мы не знаем, как делаются такие дела! Скорее всего решение принимает Торван! Он стоит у Асмодея за спиной!

– А я думаю, Асмодей избавится от Торвана, как только вступит на престол, – заметила вторая. – Может быть, он как раз ищет способ провести Отбор так, чтобы выбрать невесту по вкусу, а не ту, кого хочет навязать ему Магистр?

– У Асмодея ничего не получится, – откликнулась вторая.

Яна почувствовала, что у неё начинает болеть голова.

В последующие полчаса она узнала около десятка версий того, что происходит во дворце, и ещё столько же предположений относительно того, в чём будет состоять Отбор.

Постепенно в обсуждение включились все шестеро – Яна поняла, что Ларвель затронула необычайно животрепещущий вопрос.

Предположения разнились от варианта, что Асмодей уже сделал выбор и за столом отправит шестерых из семи по домам, до варианта, что всем семерым придётся пройти через Священный Огонь, и та, кто не сгорит, станет настоящей невестой.

По мере того, как спор становился всё жарче, голова Яны болела всё сильней. Пока, наконец, она не ощутила на своём запястье чью-то руку, настойчиво тянущую её прочь.

Подняв взгляд, она поняла, что это Ларвель тянет её за собой.

– Я знаю, кто знает об отборе больше, чем эти дурочки, – прошептала она. – Хочешь, познакомлю тебя с ним?

– О ком идёт речь? – осторожно поинтересовалась Яна.

Ларвель наклонилась к самому уху Яны и прошептала:

– Принц Калерон.

Яна вздрогнула и невольно огляделась по сторонам.

– Ты знаешь, что за нами следят? – спросила она.

Ларвель кивнула. Взяла с крышки фортепиано бокал вина и как ни в чём не бывало пригубила.

Теперь только Яна нашла возможность рассмотреть её более внимательно и отметила светлые волосы, золотистыми локонами спускавшиеся на плечи.

«Вот эта светловолосая – точно любимица Ловейна».

Слова Надаэра мгновенно промелькнули у неё в голове.

Тогда, во время разговора с принцем, она не поняла, о ком речь. Но теперь…

Яна огляделась по сторонам. Светлые волосы были ещё у двоих.

– Ну так что? – поинтересовалась Ларвель, пряча улыбку за бокалом с вином. – Впрочем, время ещё есть. Если надумаешь – приходи к Лебединой Беседке, едва солнце перевалит через зенит.

Она отвернулась и невозмутимо включилась в спор.