– Хорошо, давай спать, – я всё ещё старалась говорить спокойно.

Асмодей шагнул ко мне, без слов намекая на то, о чём говорили внизу.

– По отдельности, – отрезала я. Подошла к двери и открыла её, предлагая Асмодею выйти вон.

Больше той ночью меня не тревожило ничего. А наутро у меня начал созревать план.

Проснувшись, я укуталась в простыню и отправилась вдоль коридора искать дверь, за которой ночевал Ловейн. Ему достались покои в самом конце. Я постучала. Дверь открылась, и я увидела перед собой растерянное невыспавшееся лицо.

– Ужасно неудобно тревожить вас, Ваше Преосвященство… Но я хотела спросить. У вас работает душ?..

– Что?..

– Душ, – повторила я.

Ловейн всё так же растерянно кивнул и отошёл в сторону, позволяя мне войти.

Душ у него действительно работал. И это уже было хорошо. Приняв его, я воспользовалась предложенной Ловейном простынёй и со вздохом сказала:

– Не могу позволить себе выйти к остальным. Я тут у вас посижу?

Ловейн нахмурился. Похоже, начинал что-то понимать.

– Посидите, – согласился он. – Я бы приказал принести вам кофе, но как понимаете… У нас тут нет слуг.

Я кивнула.

Присела у окошка и стала обсыхать. За окнами барабанил дождь, и вопрос слетел с губ сам собой:

– Такой климат во всём Аркеноре?

Ловейн помешкал перед ответом. Он сам сидел на постели и потягивал из кружки какой-то горячий напиток, которым обзавёлся ещё до того, как я пришла к нему.

– Говорят, так было не всегда, – устало сказал он. Я почувствовала, что разговор движется в правильном направлении.

– Я очень удивлюсь, если вы скажете, что во времена Элайи светило солнце.

– Не совсем, – Ловейн замешкался, подбирая слова. Потом произнёс гладко, как по заученному: – Когда Элайя ступила в сущий мир, повсюду царствовали хаос и мрак. Элайя раздвинула границы яви и сна. Деревья и земля обрели плоть. Небо отделилось от земли. Вспыхнуло солнце, и родилась первая листва.

Я задумчиво посмотрела на него:

– Так вы верите, что Элайя создала ваш мир?..

– Упорядочила, – поправил он. – В мире царствовали хаос и мрак. Наш мир находится в нижней половине многоцветия миров. Вам не говорили, что это значит?

Я качнула головой.

– Созданий нижних миров у вас называют демонами, – Ловейн приник губами к кружке, сделал глоток и только затем продолжал. – Но Элайя – божественная сущность. Она принесла в наш мир свет и добро. Она создала… – Ловейн снова задумался. – Вы назвали бы это колонией. В которой жили такие как она – но больше, созданий мира, в который они пришли.

– Зачем ей это понадобилось? – с искренним удивлением спросила я.

– Кто знает, – Ловейн пожал плечами, – быть может, она хотела принести свет во тьму. А может, свет отказался от неё и наказал тьмой…

Я повернулась к нему лицом.

– Ваше Преосвященство, – я изо всех сил старалась поймать его взгляд, но никак не могла. – Почему для всех здесь так важно, есть ли в монархе «древняя кровь»?

Ловейн, наконец, посмотрел на меня, и улыбка тронула краешек его губ.

– Потому что кровь – есть тьма и есть свет. Потому что тусклый свет не осветит путь. Потому что гаснущий огонь не согреет ни тел, не сердец.

– Так это… – я тоже задумалась, подбирая слова. – Это имеет идеологическое значение? Это ваша вера? Или как говорит Ренвил – это нужно, чтобы согревать дома и устраивать жизнь?

– И то, и то, – Ловейн снова отвернулся. Мне показалось, что ему скучно со мной.

– Поэтому вы позволили мне стать супругой Асмодея? – спросила я. – Потому что во мне действительно есть древняя кровь?

Горькая улыбка скользнула по его губам, и он посмотрел на меня.

– Нет, – сказал он. – Потому что понял, что какой бы ни была кровь королевы – нас это уже не спасёт. Простите, Ваше… Величество. Вам лучше пойти к себе. Я тоже хочу принять душ, одеться и спуститься вниз.

Я помешкала, в надежде, что смогу узнать от него что-нибудь ещё. Но кардинал больше не смотрел на меня. Всем своим видом он демонстрировал, что потерял ко мне интерес. И в конце концов, поднявшись, я двинулась обратно к себе.

***

Я вернулась в спальню, переоделась. Пдащ, в котором я бежала из дворца, оставила лежать на тумбе, а на себя надела только брюки и сорочку.

За всё время что провела в Аркеноре, я так и не привыкла к местной многослойной одежде. Одно дело, когда всё это видишь на экране или в компьютерной игре – красиво и хорошо. Но носить на себе – боже упаси. Порой мне казалось, что именно это имел в виду Торван, говоря, что надо тренироваться с детства, чтобы стать королевой.

Когда я спустилась вниз, в гостиной собрались ещё не все. Надаэр, не отрывая от меня пристального взгляда, сообщил, что нам придётся самим накрывать на стол, и сделать это лучше, когда все спустятся вниз.