Я стояла, прислонившись к машине, отчетливо чувствуя каждый удар своего сердца, и пыталась подавить нарастающее волнение. Подумать только, десять минут назад я целовала его так, как еще никого в своей жизни. Быстро, как кадры в киноленте, в моей памяти мелькали все те сцены, что мы пережили вместе: я сижу с ним в его машине, я выбегаю к нему под дождь, я веду его за руку к дверям своего дома, я плачу на его плече в коридоре больницы, он не сводит с меня глаз, пока я бегу к нему по ступенькам школы. Он спасает меня, он зашивает мою рану, я опускаю руки ему на плечи… Дыши глубже, Лика. Он несет меня в постель. Я вытягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему, но рука не слушается…

И вот теперь я здесь. За сотни километров от родного дома, в далекой стране, среди людей, о которых я ничего не знаю. И в то же время я уверена, что не было и нет на Земле места, где я была бы нужнее, важнее и уместнее, чем здесь и сейчас.

Вдох. Выдох.

Феликс подошел ко мне и обнял.

* * *

Несколько минут я стояла в его объятиях, ткнувшись носом в его шею, вдыхая пьянящий запах его одеколона и боясь пошевелиться. Он гладил меня по волосам, как потерянного, испуганного ребенка.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать, – наконец сказал он.

– Да, – жалобно согласилась я, не поднимая глаз.

– Ты голодна?

– Нет.

– Когда ты ела последний раз? – спросил Феликс строго, да так, что я чуть не рассмеялась.

Я уже слышала от него эту фразу – в том кафе по дороге из Киева в Симф.

– Ты хуже Анны, – проворчала я, слово в слово повторяя ту реплику, которой тогда наградила его в ответ.

– Если ты согласишься на завтрак, я отвечу на любой твой вопрос, – сказал Феликс весело: он помнил все, что мы говорили тогда друг другу…

– Всего один вопрос? Знаешь, сколько их у меня? Чтобы ответить на все, тебе пришлось бы кормить меня завтраками до скончания веков.

Его рука скользнула по моим волосам и замерла. Ох, я слишком поздно сообразила, какой смысл, сама того не ведая, вложила в эту фразу. Его рука больше не гладила мои волосы. Закусив губу, я подняла глаза и посмотрела на него.

– Я готов кормить тебя завтраками до скончания веков, если после нашего разговора ты все еще будешь хотеть этого, – улыбнулся он, но в этой упоительно-сладкой фразе отчетливо ощущалась ложка горечи.

– Если ты имеешь в виду свою болезнь, то я уже в курсе, и это не пугает меня, – заявила я, непроизвольно хватаясь за ангела на цепочке.

– И что же ты знаешь о моей… болезни? – изумился он.

– Твоя сестра все мне рассказала. Ты неизлечимо болен, и у тебя в запасе всего несколько лет. Но ты не хочешь бороться…

– Она все выдумала, – бледнея, оборвал меня Феликс.

– Ты не б-болен? – выдохнула я, роняя руки по швам.

– Нет, – кивнул он.

Мое облегчение было так велико, что во мне не осталось места для негодования, возмущения или злости. Я повисла на его шее и заплакала от счастья.

– Лика…

Феликс вел машину одной рукой. Ладонь его правой руки была перебинтована и покоилась на колене. Я вытянула руку и положила ее сверху, на его ладонь. Он тут же перевернул ее, переплетая пальцы с моими. Я не решалась спросить у него, что произошло, но молчание меня тоже не устраивало.

– Я тоже когда-то ходила с такой повязкой. Только на обеих ладонях. Ужасно плохо заживало. До сих пор есть шрамы, если приглядеться.

– Что произошло? – он подхватил нить разговора.

– Ольга, которую ты видел у нас в саду, тем летом предложила мне работу в ее магазине, а неделю спустя хулиганы устроили там погром. Разбили витрину, под которой мне не повезло стоять в тот момент…

Я замолчала, прикрыв от напряжения глаза. Даже спустя столько времени разговор обо всем этом давался мне с трудом. Феликс успокаивающе сжал мою ладонь.

– Ольга после происшествия закрыла магазин. Слишком тяжелы были воспоминания.

– Надеюсь, они получили свое?

«Получили. Особенно тот, в чье тело меня забросило…»

– Расскажи мне больше, – кажется, Феликс прекрасно знал, что обычно скрывается за внезапным тяжелым молчанием.

– Не уверена, что хочу рассказать тебе об этом. Это не самая светлая страница в моей жизни.

– А ты бы хотела показать мне только светлые? – улыбнулся он.

– Нет. Я бы хотела, чтобы ты прочитал все… – сказала я, краснея и надеясь, что это прозвучало не слишком наивно и умоляюще.

И тут Феликс сделал то, что заставило меня задохнуться от волнения: прижал мою руку к своим губам.

* * *

Феликс остановил машину на парковке, засыпанной белым гравием, и открыл мне дверь. Я вышла, робко оглядываясь по сторонам, вдыхая наполненный влагой воздух и подставляя лицо солнцу, выглядывающему из-за туч. Дождь закончился, над дорожкой, ведущей от парковки к ресторану, склонились тяжелые голубые цветы глициний.

Мне не доводилось бывать в более красивом месте, чем то, куда мы приехали. Большой ресторан на склоне горы, у подножия которой разлилось горное озеро. Пока я размышляла, как же здание держится на таком крутом склоне, Феликс взял меня за руку и повел за собой. Упоительное чувство дежавю: это все уже было с нами однажды…