Мне повезло: в июне меня уволили с работы, то лето принадлежало только мне, и это было первое по-настоящему беззаботное лето. Искать новую работу я не торопилась: весной умерла бабушка, оставив небольшое наследство, на него можно было спокойно прожить до осени. Я гуляла по улицам, ходила в парки, читала Брэдбери, взятого в районной библиотеке, ела мороженое и смотрела, как дети купаются в фонтане — хоть кто-то радуется жаре. В особенно жаркие дни я оставалась дома, лежала под мокрой простыней, пила чай с кубиками льда и смотрела в окно. В один из таких дней мне позвонила Лика.

Мы не были близкими подругами, мы не были подругами вообще, мы когда-то работали в одной компании и с тех пор иногда общались — встречались раз в полгода, гуляли по парку, ходили в кино, обсуждали, что изменилось на нашей бывшей работе, кто женился, кого уволили и всякое такое. Я удивилась звонку Лики — кто-кто, а она точно должна была отдыхать где-нибудь в Турции со своим очередным парнем. Отец Лики был бизнесмен.

Но Лика сказала, что она в Москве, с парнем рассталась — поняла, что он не ее человек, — а еще отец ей на день рождения подарил машину, и она хочет куда-нибудь поехать, куда-нибудь на север, может в Карелию, где прохладнее и где интеллигентнее люди. Откуда такие мысли? Но ведь на севере люди всегда интеллигентнее, сравнить хотя бы север и юг Италии. И можно поехать на машине через всю Карелию, ночевать на турбазах, собирать ягоды, купаться в озерах, будет здорово, если я поеду с ней, потому что одна она ехать боится.

Я сказала, что подумаю.

Той весной я потратила часть бабушкиного наследства на права, поехать куда-нибудь на машине мне хотелось очень. Тем более в Карелию — моя давняя мечта. Но ехать с Ликой... Однажды Лика побывала в Ульяновске — ездила знакомиться с родителями ее парня — и с тех пор рассказывала, как сильно она была травмирована нищетой и местными реалиями, какие там были странные люди и как она боялась там гулять. С парнем она после той поездки сразу же рассталась — поняла, что парень из Ульяновска ей не пара. Больше за МКАД не выезжала, не считая поездок в Шереметьево. Поехать с Ликой в Карелию означало согласиться, что, если что-то пойдет не так, я буду решать проблемы, пока Лика будет пытаться дозвониться до отца.

В квартире было невыносимо жарко. Мокрая простыня уже порядком нагрелась, я хотела намочить ее заново, но из крана текла только теплая вода. Я подошла к окну и посмотрела на ряды серых девятиэтажек, будто на глазах плавившихся от жары. Тогда я перезвонила Лике и сказала, что поехать в Карелию — отличная идея.

Через три дня я приехала к ней с рюкзаком вещей.

— У тебя всего лишь рюкзак? — удивилась Лика и показала на лежащие на полу три огромных чемодана и четыре сумки.

— У тебя там и вечернее платье, наверное, есть?

— Конечно, — сказала она. — А ты не взяла? А если в ресторан пойдем? В Петрозаводске? Ладно, если что, у меня три платья, наденешь одно из них. Думаю, тебе черное будет отлично. Или есть еще синее с блестками. Короче, примеришь, посмотрим, какое-нибудь да подойдет.

Мы сделали бутерброды в дорогу, заварили чай в большом термосе, в три захода спустились с вещами, уложили все в новенький «фольксваген». Я вспомнила, что мы оставили термос на столе. Лика дала мне ключи от квартиры, а сама продолжила распределять вещи по карманам машины. Я поднялась в квартиру, взяла термос и спустилась.

— Ты в зеркало посмотрела? — спросила Лика. — Ну, примета такая: если возвращаешься в квартиру, нужно в зеркало посмотреть. Иначе не к добру. Блин. Может, поднимемся, посмотрим?

Я молча посмотрела на Лику, и она засмеялась.

— Ладно, я все поняла, не поднимемся, только не бей.

Она завела машину и тронулась, медленно объезжая машины во дворе. Мы выехали на широкий проспект, без пробок промчались по городу, проехали под МКАДом и выехали на шоссе. Вскоре мелькнула табличка с перечеркнутой надписью «Москва».

— Ура! — сказала Лика. — Едем!

2

Наблюдать за Ликой в Карелии было даже интересно: как она фотографируется с коровами, как кокетничает с чумазым, не понимающим, как реагировать, деревенским пастухом, как с красной помадой и в новом наряде (дважды ходить в одном и том же — преступление против женственности) входит в кафе «У Натальи», смотрит на тарелки с подсохшими бутербродами под полукруглым мутным стеклом и спрашивает, могут ли для нее сварить кофе, только не растворимый, а нормальный, в турке, и можно ли перекусить чем-нибудь без мяса, сыра и хлеба. В итоге Лике приходилось питаться йогуртами, ягодами, зеленым чаем и рыбой, которую мы пару раз жарили на углях, но она не унывала, говорила, что в следующий раз просто возьмет чемодан с нормальной едой, кто же знал, что еды в Карелии нет, зато в остальном здесь классно.