В пятидесяти метрах от дома они остановились, посовещались и решили все-таки вернуться.

— Я был уверен, что он живой, — оправдывался обескураженный любитель редкостей.

Молодого лейтенанта, естественно, под шкурой уже не было, и когда трое ученых, замирая от страха, приподняли шкуру, они увидели обычный манекен. Муж успокоился и в тиши кабинета продолжал с гордостью гладить шкуру своего тигра, а в это же время его жена, невозмутимо лежа в широкой постели, с любовью гладила тело своего драгуна".

Жозефина еще продолжала смеяться над этой историей, когда гвардеец принес президенту депешу. Гойе пробежал ее глазами и, казалось, был ошеломлен. Повернувшись к гостям, он сказал:

— По телеграфу только что передали депешу — Бонапарт во Франции.

Это сообщение произвело эффект удара грома… Жозефина побледнела:

— Где он?

— Вчера он прибыл во Фрежюс. Самое позднее через два дня он будет здесь.

У Жозефины от волнения закружилась голова, и она почувствовала, что теряет сознание. У нее в голове проносились обрывки мыслей: "…По прибытии в Париж он, конечно же, узнает о моем неподобающем поведении… Ему все доложат Летиция, Люсьен и Жозеф, которые ненавидят меня. Конечно же, надо срочно ехать к нему навстречу… Обласкать его, освежить чувства…" Она встала:

— Я поеду ему навстречу. Очень важно, чтобы я опередила его братьев. Кроме того, я опасаюсь клеветы. Но если он узнает, что сообщение о его прибытии я получила в обществе членов Директории, ему будет приятно.

Простившись со всеми, она тотчас возвратилась к себе, а на следующее утро в сопровождении дочери покатила в почтовой карете по дороге в Лион. Вот как описывает эту поездку будущая королева Гортензия:

"Генерал Бонапарт прибыл во Фрежюс в тот момент, когда его меньше всего ждали. Энтузиазм народа был так велик, что горожане устремились к фрегату и стали подниматься на него, нарушив правила карантина.

Положение Франции в это время было настолько ужасным, что к Бонапарту простерлись все руки и обратились все надежды простых людей. Я ехала с моей матерью ему навстречу. Мы проезжали Бургундию и в каждом городке, в каждой деревне видели воздвигнутые триумфальные арки. Когда мы останавливались менять лошадей, народ толпился возле нашей кареты, и нас спрашивали, правда ли, что прибыл "наш спаситель", — именно так называл его народ. Италия потеряна, финансы истощены, правительство Директории бессильно и не пользуется авторитетом — все это заставляло смотреть на него как на благословение небес".

Но Жозефина не думала о политике. Едва ли замечала она и триумфальные арки. С нахмуренным лицом, со взглядом, устремленным вперед, она думала: "Только бы первой увидеть его — и я буду спасена".

Приехав в Лион, она с изумлением увидела, что рабочие убирают цветы и флаги с портиков домов, снимают фонарики и скатывают плакаты с торжественными приветствиями в честь генерала. Жозефин заволновалась. Остановив свой экипаж, она высунула голову в открытую дверцу и обратилась к одном из рабочих:

— Я гражданка Бонапарт… Почему вы снимает флаги и все прочее?

— Потому что праздник кончился.

Жозефине стало не по себе, и она пробормотала:

— А где Бонапарт?

Рабочий сдвинул брови:

— Генерал Бонапарт? Он уже два дня как проехал…

Бедняжке показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Отказываясь тем не менее верить в такую реальность, она бросила:

— Этого не может быть! Я еду из Парижа, но не встретила его.

Рабочий рассмеялся:

— Это потому, что есть две дороги, мадам. Вы ехали через Бургундию, а он проехал через Бурбоннэ.

На этот раз Жозефина поняла, что пропала. Ош забилась в глубь кареты и была так подавлена, что не могла произнести ни слова. И, без сомнения, карета еще долго простояла бы в этом лионском предместье, если бы Гортензия не крикнула кучеру:

— Быстрее в Париж по дороге в Бурбоннэ, надо догнать его!

Не обращая внимания на тряску, Жозефина, мертвенно-бледная и неподвижная, размышляла. Первый раз в жизни она считала себя глупой, непоследовательной и легкомысленной. Она, такая хитрая, такая изворотливая обычно, будет покинута, высмеяна человеком, которого так приветствует Франция, который, может быть, завтра займет место Барраса, — и ради кого она пошла на это?! Ради какого-то недоноска, ради его дурацких каламбуров, ради мелких спекуляций и бесконечной лжи… Неумение предвидеть привело к тому, что ее поведение теперь живо обсуждается на всех бульварах и во всех театрах! К тому же она не сомневалась, что семья Бонапарта, конечно же, сообщит ему о ее похождениях… От этой мысли Жозефина застонала.