В то время как Наполеон прилагал все усилия для примирения с этим героем, тот готовил ему ловушку. Два года назад, намереваясь подчинить себе ретивого эльзасца, Бонапарт женил его на Аглае Огие, близкой подруге Гортензии по пансиону. И теперь, в начале 1805 года, Ней старался повернуть ход событий: уложить свою жену в постель к Наполеону, сделать из нее новую мадам де Монтеспан, чтобы самому стать всемогущим. Он заставил Аглаю несколько дней вертеться около Бонапарта, обнажив до предела грудь и строя глазки. Но Император не попался на эту удочку. Послушаем одного из мемуаристов: "Уже несколько дней маршал Ней вел игру, чтобы привлечь внимание Его Величества к своей жене. Но Император, кажется, не доверял ему и сохранял хладнокровие". Другой свидетель рассказывает: "В то время Двор пытался втолкнуть в постель к Императору красивую маршальшу Ней. Он пренебрег кознями Двора и остался холоден к этой кандидатуре. Маршал, обладая злопамятным характером, никогда не простил ему этого. Причина его неприязни по отношению к своему благодетелю состояла в том, что Наполеон не пожелал сделать маршала рогоносцем".

Этот же автор, Шарль Леже, добавляет, что маршальша не придумала ничего лучше, как пожаловаться Наполеону. "Мадемуазель Огие, несмотря на свою образованность и воспитание, обладала зависимым умом, вульгарным вкусом и манерами горничной. Поэтому Наполеон не соглашался даже на удовлетворение тщеславного каприза". И к этому эпизоду, почти неизвестному в интимной истории Наполеона, он добавляет следующие подробности.

"Мадам де Р. была душой этой гаремной интриги. Гротескная безобразность и внушительный нос не позволяли ей добиться ранга фаворитки; она испытывала горькую досаду, не добившись успеха и в амплуа сводницы. Тем не менее казалось невероятным, что Наполеон показал себя таким щепетильным и не наставил рога "храбрейшему из храбрых".

Наполеон, видимо, как и Мольер, посчитал, что не может разделить с Юпитером никакого бесчестья и, наконец, Император оставил за собой право выбора. Но нажил таким образом двух непримиримых врагов"…

Едва взойдя на трон, Наполеон сразу же стал объектом интриг Двора. Все женщины, бывавшие в Тюильри, — дамы высшего общества, гувернантки, жены офицеров и министров, подруги Гортензии, племянницы прелатов — с радостным восторгом восприняли появление нового сюзерена. Каждая из них, зная его щедрость (он с легкостью отдавал двадцать тысяч франков за ночь), надеялась привлечь его взор и пробудить его желание.

Некоторые, узнав, что Император любит женщин с пылким темпераментом, стали предаваться эротическим экспериментам с людьми из его окружения с единственной целью — известить о себе. Эти крайности куртуазности привели одну из придворных дам, очаровательную мадам де В., к неприятным последствиям, связанным с любовным приключением.

"В январе 1805 года, — повествует нам Э. Буавен, — в Тюильри разразился скандал, о котором стоит рассказать несмотря на наше отвращение к историям подобного рода, так как он свидетельствует о высшей непринужденности и даже распущенности нравов, господствовавших тогда в свите Императрицы.

Мадам де В., роскошная блондинка с зелеными глазами, хотела, как утверждают, чтобы до императора дошла молва о ее любовных талантах, которые могут прийтись ему по вкусу. Как-то раз вечером мадам де В. пригласила к себе трех богатырей из дворцовой гвардии, угостила их вином, попросила раздеться, разделась сама и объяснила, что представляет себе высшие радости любви только в утроенном удовольствии.

После этого группа расположилась на ковре, и каждый гвардеец водрузил свой флаг на подходящем для него оборонительном сооружении. Но в какой-то момент, когда четверо партнеров действовали к удовлетворению каждого, в комнате появилась крыса. Увидев ее, мадам де В. в испуге вскочила, испустив пронзительный крик и повалив молодцов друг на друга. Застигнутые в момент наивысшего мужского наслаждения, трое несчастных взревели так, что переполошили весь этаж. В комнату вбежали лакеи и горничные и обнаружили мадам де В., находящуюся почти в обморочном состоянии, и стонущих гвардейцев, пытающихся обуздать порывы своего естества".

Этот случай страшно возмутил Наполеона, и через некоторое время он провел воспитательную беседу с придворными дамами.

Послушаем мадам де Ремюза:

"Однажды, когда придворные дамы завтракали вместе с Императрицей, в обеденный зал внезапно вошел Бонапарт и, с веселым видом облокотившись на спинку кресла жены, обратился к некоторым из нас с незначительными фразами. Затем, расспрашивая о нашей жизни, стал говорить — сначала в завуалированной форме, — что среди нас есть некие особы, которые являются объектом всеобщей молвы. Императрица, хорошо знавшая своего мужа, понимала, что так, слово за слово, он может зайти слишком далеко, и хотела переменить тему беседы. Но Наполеон упрямо продолжал, делая обстановку все более неловкой: