Он увидел сидящую на поваленном дереве пышную женщину, чей грубоватый румянец был схож с цветом лица местных крестьянок, за которую он и принял ее, и одежда ее тоже была проста. Он сразу же решительно взял ее за талию и поцеловал на манер приветствия. Можно понять ошеломление автора "Коринны". Соскользнув на землю под мощным натиском мужчины, у которого не было сомнения, что это ей не может не понравиться, мадам де Сталь начала кричать, но ее крики были слабы; она боролась, но ее усилия были напрасны".

Ловко опрокинутая гвардейцем, она обнажила наименее интеллектуальную часть своей персоны, чем тот немедленно воспользовался. Оглушенная, шокированная, но счастливая, мадам де Сталь остерегалась теперь звать на помощь, думая, что все обойдется, что иногда нужно делать что-то доброе людям из народа, которым недоступны духовные радости…

"Прошло несколько мгновений, — продолжает Бомон-Васси, — и тут в лесу послышались шаги. Это был Матье де Монморанси, взволнованный пропажей своей подруги. Он был со своим слугой, шедшим чуть впереди. Гвардеец тотчас же скрылся, будто его и не было. Увидев мадам де Сталь полуодетой и взъерошенной, Матье де Монморанси воскликнул:

— Моя дорогая, что произошло?!

Мадам де Сталь, слишком разумная, чтобы навлечь на себя подозрения, и слишком хорошо владеющая собой, чтобы мгновенно не обрести хладнокровие, ответила:

— Со мной? Ничего, мой друг.

— Однако, что за поза?

— Ах, вы ничего не видели, я, вероятно, уснула, а вы меня внезапно разбудили.

— Бог мой! — живо отреагировал блестящий придворный. — Я согласен, я ничего не видел, но какой странный сон видели вы?"

Ничего не ответив, мадам де Сталь поднялась и, сопровождаемая своим верным другом, пошла навстречу обществу. Она, несомненно, думала, что никто никогда не узнает о происшедшем с ней. Но она не знала, что за кустами находился слуга Матье де Монморанси, который был не так скромен, как его хозяин…

В то время как Двор смеялся над этим приключением, австрийская армия вошла на баварскую территорию. Наполеон немедленно собрался и 24 сентября 1805 года оставил Сен-Клу и вместе с Жозефиной отправился в Страсбург. 1 октября он продолжил путь один, чтобы возглавить свои войска, которые теперь стали называться Великой Армией. 2-го он был в Людвигсбурге, 12-го — в Бургау, 24-го — в Мюнхене, 13 ноября — в Вене. На каждом этапе своего продвижения Наполеон получал нежные письма от Жозефины, из которых узнавал, что она ревнует. Эти письма не мешали ему, однако, думать о юбках.

И в Вене Мюрат, всегда готовый к мелким услугам, свел его с приятной женщиной. Послушаем, как эту историю рассказывает сам Наполеон.

"В 1805 году в Вене Мюрат сказал мне:

— Я хочу познакомить вас с очаровательной женщиной, которая без ума от вас. Она давно мечтает о встрече с вами.

Хотя такое заявление показалось мне подозрительным, я сказал, чтобы ее привели ко мне.

Она не понимала ни слова по-французски, а я не знал ни одного слова по-немецки. Она понравилась мне настолько, что я провел с ней целую ночь. Это была одна из самых приятных женщин, которых я знал. Женщина без запаха. Утром, когда я проснулся, ее уже не было. С тех пор я ее никогда больше не видел. Я так никогда и не узнал, кто она. И только в 1808 году шеф венской полиции сказал, что ее звали Юдифь, но, может быть, он хотел только напомнить мне библейскую легенду. Чтобы мне понравиться, женщина должна быть красивой и любезной, а эта, кроме того, хорошо сделала свое дело".

Это было сказано Наполеоном на Святой Елене в 1817 году и поведано позднее Гурго.

Благодаря прекрасной венке Наполеон со свежими чувствами приготовился встретить врага. 1 декабря он воскликнул: "Мы должны закончить эту кампанию ударом грома!" И этим громом был Аустерлиц. На следующий день он написал Жозефине знаменитое письмо:

Аустерлиц, 18 фримера, XIV года

(3 декабря 1805 года. — Авт.)

"Я послал это письмо с Лебреном прямо с поля боя. Я победил русскую и австрийскую армии под командованием двух императоров. Я немного устал. Я уже восемь дней на полевых бивуаках, под открытым небом, а ночи прохладные. Сегодня я буду спать в замке принца Кауница, но только два-три часа. Русская армия не только разбита, но и уничтожена.

Целую тебя.

Наполеон"

Пока Император как примерный муж слал отчеты Жозефине, оставшиеся в живых после этой невероятной битвы, еще одуревшие после боя, с радостью ощупывали себя и уцелевших товарищей.

"Вы навсегда останетесь храбрецами. А погибших Франция никогда не забудет", — сказал солдатам Наполеон.

Были, однако, павшие, которых ждала менее славная посмертная судьба. Приведу только один пример странной участи, выпавшей на долю останков генерала Морлана. Вот что написал об этом генерал Марбо в своих "Мемуарах":

"Мой бедный друг капитан Фурнье был убит почти одновременно с генералом Морланом. Император, всегда внимательной к тому, что может поднять патриотический дух в войсках, решил, что тело генерала Морлана должно покоиться внутри монумента, который он намеревался воздвигнуть в центре Парижа, на площади Инвалидов.