19 сентября королева, убежденная в содействии России, царь которой был влюблен в нее, послала Наполеону ультиматум: французские войска, остававшиеся в Пруссии после Аустерлица, должны быть немедленно выведены на другую сторону Рейна. Через неделю Император, оставив Сен-Клу, уже был в войсках и издал указ, в котором сообщалось, что французы не должны заставлять ждать врагов, среди которых есть женщина — прекрасная королева. Галантные французы заторопились и встреча состоялась 14 октября в Иене и Ауэрштадте. Она оказалась прискорбной для пруссаков. 27 сентября Наполеон триумфально вошел в Берлин и решил отдохнуть от ратных трудов с хорошенькими и пылкими берлинками.

Констан представил ему нескольких, и вскоре мужская неутомимость французского императора стала известна всему городу. Предоставим слово Констану:

"Присутствуя на большом параде в Берлине, Наполеон получил прошение от молодой девушки, сопровождаемой пожилой женщиной. Ознакомившись с ним во дворце, он вызвал меня:

— Констан, прочтите эту записку, побывайте у этих женщин и узнайте, что они хотят".

Из прошения слуга узнал, что молодая девушка просит у Императора "особого свидания". Констан тотчас же отправился по указанному адресу и нашел там девушку лет пятнадцати-шестнадцати удивительной красоты.

— Император послал меня за вами, — сказал он. Эта фраза не произвела ожидаемого эффекта, так как девушка не понимала по-французски. Она недружелюбно смотрела на него. К счастью, ее мать немного говорила по-французски.

— Что вам надо? — спросила она. Констан показал на карету, поджидавшую его у ворот, и ответил:

— Наполеон.

При этом имени обе женщины подпрыгнули от радости, издавая такие восторженные возгласы, что Констану не составило особого труда понять их восклицания. После этого мамаша, как могла, объяснила:

— Я жена убитого прусского офицера, а это его дочь. Я хочу, чтобы Император ее увидел, но прошу разрешения присутствовать при свидании…

Констан, имевший длительную практику общения с людьми из разных стран, привык понимать иностранные языки и ответил вдове офицера, что этикет не позволяет ей присутствовать на аудиенции, предлагаемой ее дочери. Но мать продолжала настаивать, и, когда Констан с девушкой сели в карету, увязалась за ними.

Они вошли во дворец втроем, но перед комнатой Наполеона Констан толкнул мамашу в кресло. "Сидите и ждите," — сказал он и повел прекрасную фройляйн в апартаменты Императора.

"Я полагаю, — пишет далее Констан, — что ее беседа с Императором не была особенно интересной, так как они могли объясняться только знаками, тем не менее она продлилась достаточно долго. Позвав меня ближе к утру, он потребовал принести четыре тысячи франков, которые отдал довольной девушке. Девушка встретилась с матерью, которая без видимого неудовольствия просидела в кресле почти всю ночь. Наполеон сказал мне, что за все время свидания он смог понять только "Das ist gut".

Достаточно красноречивое резюме их встречи…

Через несколько дней Наполеон заторопился в Польшу, которая десять лет назад была разделена между Пруссией и Австрией. Там его встретили как освободителя.

31 декабря, остановившись в Пултуске, он получил письмо, глубоко взволновавшее его. Каролина сообщала ему, что две недели назад Элеонора произвела на свет мальчика. В мэрии при регистрации новорожденного записали: "отец отсутствует", и молодая мать, которая хотела назвать мальчика Наполеоном, сократила его имя до Леона…

Император послал Элеоноре нежное письмо, а вместе с ним деньги, драгоценности и произведения искусства. Вскоре Элеонора поняла, что Император вовсе не намерен делить с ней корону. Но если бы ее поддержала вся его семья, то она могла бы стать Императрицей.

Несмотря на усилия двора скрыть рождение сына Элеоноры, парижане вскоре узнали, что произошло на улице Победы. Выбор имени ребенка привел их в восторг, какой-то анонимный куплетист немедленно вдохновился этим событием, и по Парижу стала распространяться забавная песенка.

В то время как Париж в насмешливых куплетах воспевал первенца Наполеона, Император готовился войти в Варшаву. Как уже говорилось, Польша более десяти лет не существовала на карте мира. Ее поделили между собой Пруссия, Австрия и Россия.

Приход Императора Франции вызвал у польских патриотов неожиданный энтузиазм. Были вывешены свято хранимые национальные флаги, люди надели народные костюмы и мундиры своей бывшей армии, обнимались, пели запрещенные гимны, танцевали зажигательную польку. Все думали, что Наполеону будет так же легко восстановить Польшу, как ликвидировать Пруссию.

Свидетель этих событий, Жак Веньиль, пишет:

"Приветствуя французского Императора и его Великую Армию, они признавались, что всегда надеялись только на Францию, и теперь были уверены, что пришел час возрождения Польши, что несправедливость, жертвой которой она стала, была только краткой и мрачной главой в ее Истории. И Наполеон не остался равнодушным к патриотизму и рыцарскому духу поляков".