— На этот раз ты наденешь более элегантное платье, я заметил, что ему не очень понравился твой туалет. Для меня будет большая честь, если ты ему понравишься.

Мария с удовольствием влепила бы мужу пощечину, но вместо этого лишь слегка потрепала его по подбородку.

Вскоре служанка принесла записку, и Мария прочитала ее, с трудом разбирая каракули:

"Я видел только Вас, восхищался только Вами и желаю только Вас… С нетерпением жду ответа, который сможет успокоить мое страстное нетерпение.

Н."

В этом послании Мария видела лишь слова: "… Я желаю только Вас".

Шокированная, она разорвала записку и велела сказать Жозефу, ждавшему на улице, что ответа не будет. Князь, патриотизм которого придал ему отваги, поднялся вслед за камеристкой и через запертую дверь стал просить Марию уступить желаниям Императора. Сначала он умолял ее, потом начал угрожать.

— Подумайте о Польше, мадам. Для ее возрождения каждый из наших солдат готов отдать жизнь. Ваш долг не менее высок.

В течение получаса военный министр проявлял красноречие, убеждая Марию принести в жертву красоту и целомудрие. Он ушел, так и не получив ответа.

Ранним утром следующего дня графиня получила вторую записку и, не вскрывая, отослала ее обратно. Едва она встала, как ее известили о приходе правительственной делегации. По приказанию мужа она вынуждена была принять прибывших.

Самый старший из государственных мужей строго посмотрел на нее и сказал:

— Вы должны уступить, мадам, ввиду важнейших и чрезвычайных обстоятельств, от которых зависит судьба нации, и чтобы не оказаться плохой дочерью своего народа.

Когда делегация ушла, Мария отправилась к мадам Вобан, любовнице князя Понятовского, посоветоваться по поводу туалета для званого обеда.

Мадам Вобан тоже была в числе заговорщиков. И она прочитала Марии письмо, подписанное самыми известными людьми Польши:

"Мадам, незначительные причины часто приводят к далеко идущим последствиям. Во все века женщины оказывали огромное влияние на мировую политику. И минувшая, и современная история подтверждают эту истину. Поскольку мужчинами управляют страсти, вы, женщины, являетесь одной из самых мощных и властных сил. Мужчина отдает жизнь во имя чести Родины, а от женщины не требуется иных жертв, кроме тех, что предназначены ей самой природой, и она обязана принести их тогда, когда они будут необходимы, как бы ей ни было тяжело. И знайте, мадам, как сказал великий человек, святой Фенелон: "Мужчины, имеющие власть над обществом, не могли бы совершить ни одного великого дела, если бы им не помогали женщины". Услышьте эти слова и свершите благое дело, которое ждут от Вас двадцать миллионов поляков".

Заметив, что Мария взволнована, мадам Вобан прочитала ей второе письмо — от Наполеона, то самое, которое та отказалась распечатать:

"Я прогневал Вас, мадам? Но у меня есть право надеяться на другое. Или я ошибаюсь? Ваше желание действовать почему-то угасает в то время, как мое разгорается. Вы лишили меня покоя. О! Дайте хоть немного радости и счастья бедному сердцу, готовому обожать Вас. Могу ли я надеяться на ответ? Вы должны мне уже два"…

Как только стало известно, что Мария согласилась присутствовать на обеде в честь Императора, волна восторга прокатилась среди польских патриотов. Для них предстоящий обед был первым шагом графини к постели Императора. Одни утверждали со слезами на глазах, что, как только ЭТО произойдет, они зажгут свечки перед семейными иконами. Другие клялись вывесить на окнах флаги; Третьи говорили, что более прекрасной жертвы не было со времен Авраама. Короче, их сердца переполнялись чувствами, и они считали, что момент, когда Мария отдаст своего "сурочка" Наполеону, будет самым прекрасным мгновением в истории Польши.

Представители Временного правительства явились со значительным выражением на лицах, чтобы пожать руку молодой графине; этот жест должен был выражать одновременно сочувствие и поддержку ее героическому решению. С наступлением вечера мадам Вобан, знавшая слабость человеческой натуры, побоялась, как бы Мария не изменила своего намерения, и велела поставить у ее двери часового.

На следующий день в присутствии графа Валевского, который по-прежнему ничего не подозревал, Марию одели, как невесту, а затем доставили в замок, где происходил прием. Прибыв туда, она была озадачена необычайной угодливостью присутствующих. С ее приходом все стали раскланиваться, громко восхищаться ее красотой и нарядом, а некоторые уже просили о ходатайстве. Этот жалкий спектакль вызвал у нее отвращение. "Делайте со мной, что хотите," — сдалась она окончательно. Патриоты поздравляли друг друга.

В тот же вечер Марию проводили к Императору. Послушаем свидетельство Констана: