Я возвратилась в салон и объяснила гостям, что генерала срочно вызвали в замок по приказу Императора. Вскоре все ушли, остались только граф де Нарбон и мадам Жюст де Ноай. Оба они были своими людьми, и я могла плакать при них не стесняясь. Они пробыли со мной до часа ночи. Оставшись одна, я предалась отчаянию. Мне следовало забыться, отрешиться от себя, готовиться к роли матери, но ради чего? Ради женщины, которая, я знала, недостойна его? Сидя на диване в самом темном уголке моей спальни, я слушала, как пробило три часа. Мое волнение усиливалось, я старалась думать о чем-либо другом, но не могла. Уже занимался день… и вдруг мне пришло в голову, что Мюрат, не сомневаясь, что последняя ночь генерала будет отдана любви, неожиданно застал любовников вместе, и, может быть, Жюно погиб от его руки…

Проходило время, мои мысли становились все тревожнее. Я слышала странный шум, я была в состоянии, близком к безумию… О!.. Как я страдала в эту ужасную ночь с 27 на 28 августа! В четыре утра, не в состоянии больше сопротивляться, я пошла на половину мужа и позвала камердинера, решив поделиться с ним моими опасениями. И тот рассказал мне, что вечером, когда генерал пришел переодеться, ему подали записку. Он прочитал ее, горестно покачал головой, зарядил пистолеты и вышел через дверь, ведущую на улицу Сент-Оноре. Эти подробности вызвали у меня поток слез. Я отослала слугу и осталась одна в комнате мужа. Я смотрела на его кровать и думала, что, может быть, ее хозяина принесут умирать на ней — из-за женщины, которая никогда не сможет оценить ни его сердце, ни его душу"…

Опасения мадам Жюно не были напрасными.

В пять часов утра Лаура, в изнеможении лежавшая на постели мужа, услышала скрип двери. Она подняла голову и увидела посреди комнаты Жюно, который бесшумно вошел с черного хода.

"Увидев его, — пишет она, — я была так счастлива, что не смогла бросить ему ни слова упрека. Я молча обняла его. Глаза, волосы, одежду мужа я стала покрывать поцелуями. Наши губы встретились, и этот горячий поцелуй вернул меня к моим страданиям. Я отстранилась от мужа, и он не удерживал меня.

— Почему ты не спишь? — нежно спросил он. — Ты должна беречь себя.

Он положил руку мне под сердце, чтобы почувствовать шевеление нашего ребенка. Бедный малыш, казалось, был рад прикосновению отцовской руки.

— Лаура, — произнес Жюно, — ты заслуживаешь лучшего.

Я положила голову к нему на грудь и заплакала слезами облегчения".

Жюно понял, что все обошлось, и, желая рассеять печаль жены, игриво посмотрел на нее:

— Докажи, что ты простила меня.

— Я хочу простить тебя, — тихо сказала она.

После этих слов он попытался увлечь ее в постель. Но она и на этот раз отстранила его, хотя уже и не так решительно.

Губернатор насупился и зашагал взад и вперед по комнате. Затем остановился перед Лаурой, стукнул себя несколько раз кулаком по голове и сказал:

— Я не могу уехать, не разрешив проблемы, которая может повлиять на наше будущее.

Нежно поцеловав друг друга, супруги отправились спать каждый в свою комнату.

На следующий день Жюно повез свою жену в замок Рэнси, принадлежавший некогда герцогу Орлеанскому. Здесь она должна была жить в его отсутствие. По дороге губернатор Парижа начал объяснение со своей женой.

"Он был очень взволнован и стал говорить со мной о своих тревогах, — пишет мадам Жюно. — С благородной доверительностью он старался обойти молчанием то, что могло причинить мне боль. Он укорял себя в жестокости и показал мне письменное доказательство преследования, которому подвергался и перед которым не смог бы устоять даже ангел.

— Да, я любил ее, — сказал он, — но мое сердце никогда не принадлежало ей. Она красива, она принцесса, она сестра моего господина… Это льстило мне… У меня закружилась голова — и в этом было твое и мое несчастье. Вчера, только вчера я нашел тебя в таком состоянии… И из-за кого, из-за кого я подвергал опасностям мою жену и моего ребенка?! Я знал, что моя смерть повлечет за собой и твою…

— Твоя смерть?! — воскликнула я, побледнев от ужаса.

Вместо ответа он достал из кармана и протянул мне записку. Я узнала почерк принцессы. Письмо было написано с полным пренебрежением к правилам орфографии:

"Я не могу и подумать, что вы уедете, не повидав меня в последний раз. Возвратившись домой, вы встретите там одни слезливые причитания. Бросьте все это и приходите к своей Каролине. Идите обычной дорогой, двери будут открыты. Прихватите на всякий случай оружие. Вам понятно — зачем?"

— Последние слова вызвали во мне гнев, — продолжал Жюно. — Как могла эта женщина ради удовлетворения своих капризов подвергать опасности жизнь своего мужа, отца своих детей, и жизнь любовника, которого она любила, по ее словам?!

И добавил, что эта записка произвела на него такое отвратительное впечатление, что его чувства, прежде воспламенявшиеся подле Каролины, сразу погасли и он почувствовал себя оскорбленным.

— Но однако же вы вернулись к этой женщине! — воскликнула я в гневе. — Вы не ожидали, что у меня хватит смелости увидеть вас в эту ночь!

— Нет, — холодно ответил он. — И хватит — не будем больше говорить об этом"…

Что же произошло в первый час свидания? Каролина пустила в ход все свои чары, чтобы удержать угасающую любовь. Но Жюно все было ясно, теперь он видел только жалкие усилия похотливой проститутки и отверг ее притязания. И тут женщину охватила безграничная ярость. Она стала извергать проклятия и угрозы:

— О, наконец пришел час… Я хочу, чтобы Мюрат увидел тебя здесь и чтобы к тебе домой принесли твой труп!