"Каждое мгновение я удаляюсь от тебя и каждое мгновение я нахожу все меньше сил пережить разлуку. Ты — постоянно у меня в мыслях. Моего воображения уже не хватает, чтобы представить, как ты там. Если я вижу тебя грустной, мое сердце разрывается от боли; если ты весела и игрива со своими друзьями, я упрекаю тебя, что ты так скоро забыла, как тяжело нам было расставаться три дня назад, что ты просто легкомысленна и не способна на глубокое чувство. Как видишь, мне нелегко угодить. Пиши мне, моя нежная подруга навсегда. И прими от меня тысячу и один поцелуй самой нежной и самой настоящей любви"…

Вскоре тон писем изменился. Мучимый любовью, желанием и ревностью, Бонапарт стал писать письма в страстно-романтическом стиле. В одном из них, написанном в Ницце, он с полной серьезностью говорил о том, что готов зубами искромсать свое сердце. Эта экзальтированность так мало совместима с его достоинствами главнокомандующего. Послушаем его:

"Не проходит ни дня, чтобы я не любил тебя, нет ни одной ночи, когда бы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не могу выпить спокойно ни одной чашки чая, не проклиная славу и честолюбие, которые удерживают меня вдали от души моей жизни.

Во всех моих делах, в суете полевой жизни, в военных лагерях ты, моя обожаемая Жозефина, одна в моем сердце, одна занимаешь мой разум, поглощаешь все мои мысли.

И если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, то только затем, чтобы побыстрей увидеть тебя. И если я встаю среди ночи, чтобы приняться за работу, то только затем, чтобы на несколько дней приблизить приезд моей нежной подруги.

И между тем в письме от 23–26 вантоза (13–16 марта 1796 года. — Авт.) ты обращаешься ко мне на ВЫ! О! Несчастная, как смогла ты написать такое письмо! Как ты холодна! И потом, между 23 и 26 вантоза — целых четыре дня, что ты делала, когда не писала своему мужу?

О! Мой друг, это ВЫ и эти четыре дня заставляют меня сожалеть о моем олимпийском спокойствии. Несчастье тому, кто повинен в том, что отвлек тебя! Пусть же он испытает те муки, которые заставил испытывать меня. В аду нет таких мук! Ни фурии, ни змеи не могут причинить подобных. ВЫ! ВЫ! Что же будет через две недели?!

Моя душа в печали, мое сердце в рабстве, мое воображение пугает меня. Ты стала меньше любить меня. И однажды ты совсем разлюбишь меня. Скажи мне об этом. По крайней мере, я узнаю от тебя, чем заслужил такое несчастье…

Прощай, жена моя, мучение мое, счастье, надежда и душа моей жизни, которую я люблю и боюсь, которая внушает мне нежные чувства, зовущие к природе и к таким вулканическим страстям, к таким бурям… Тот день, когда ты скажешь: "Я люблю тебя меньше", — будет последним днем моей любви и моей жизни. Если мое сердце перестанет любить безоглядно, я искромсаю его своими зубами.

Жозефина! Жозефина! Неужели ты перестала любить меня?.." Окончания писем свидетельствуют о навязчивой идее:

"…Я целую твои груди и все, что ниже, еще ниже", — писал Бонапарт. Или еще: "Я целую тебя всю, всю!" Или даже: "Я целую твой маленький черненький лесочек…"

Все это было одновременно и провинциально, и пикантно. Получая такие взбудораженные послания, Жозефина смеялась: "Это какой-то бред!"

И в то время как Бонапарт, возбужденный воспоминаниями обо всем, что он проделывал в постели со своей женой, возвращался в свою походную постель, креолка дарила свое шелковистое тело приятным молодым людям, которые галантно просили ее об этом.

В начале апреля 1796 года Наполеон, объединив отряды полуразвалившейся армии Директории, вошел в Италию и стал готовиться к боям против Австрии. Австрийская армия, руководимая генералом Больё, поддерживалась пьемонтскими частями короля Сардинии. В намерения генерала Больё входило: перейти через Апеннины, опрокинуть "босяков" с трехцветными кокардами и пройти безостановочным маршем до Лиона. Противопоставить хитрому маневру шестидесятитысячной армии, хорошо экипированной и закаленной в боях, Наполеон мог только тридцать восемь тысяч полуголодных солдат, одетых в лохмотья. Он воодушевлял их обещанием добычи:

— Солдаты! Вы голы, несыты, мы задолжали вам, но пока ничего не можем дать. Ваша выдержка и храбрость, которую вы проявляете, восхищают, но не добавляют вам никакой славы. Я поведу вас в самые плодородные долины мира. Богатые провинции и большие города будут в вашей власти, и вы получите богатство, счастье, славу!

Солдаты радостно приветствовали его:

— Вот это командир! — говорили они. — Этот знает, чего хочет!

Однако этот молодой генерал, который вскоре создаст самую необыкновенную армию всех времен и народов, был охвачен только одной мыслью: о своей жене.