За показатель в 10 единиц первых четырех основных характеристик взяты усредненные результаты развития взрослого здорового мужчины в возрасте 25 лет.

К счастью, повисев немного, данные надписи все же сами собой растворились в воздухе. Что-то я, согласно ним, совсем уж каким-то задохликом выхожу. Или… это я просто еще до взрослого состояния не вырос? С некоторым трудом приподнял перед собой свою руку. Какие тонкие кости запястья, как у подростка… или… как у женщины? Ведь бывают же женщины с совсем уж плоской грудью!

От последней пришедшей мне в голову мысли непонятно откуда и силы в руках появились! Быстренько откинул в сторону одеяло, приподнял голову над подушкой и руками задрал подол длинной, до колена, рубахи (кстати, обнаружив такой длинный подол, чуть сознания с перепуга не лишился). Штанов и трусов под этим подолом не оказалось.

Слава богу! Все же мужчина! Точнее, судя по не очень выразительному опушению моей промежности, именно, что подросток. Лет четырнадцать — пятнадцать навскидку. Хотя… на Земле вон тоже были разные расы с совершенно различными проявлениями оволосения. Может, я вообще какой-нибудь азиат безволосый и мелкокалиберный, своего же лица я так до сих пор и не видел.

Внезапно со стороны двери, ведущей в мою комнату, послышался скрип. Еле успел откинуть подол на полагающееся ему место, как в комнату вошла пожилая женщина.

— Пришел в себя? Вот мамка-то будет рада! — Всплеснула руками вошедшая женщина. — А чего разголился тут? Вставать тебе наш целитель до его осмотра строго настрого запретил.

— Да, это… мне надо, — придумал я отмазку, в тот же момент понимая, что это как бы и не совсем отмазка, а на мочевой пузырь изнутри оказывается известное давление.

— По-маленькому или по-большому? — Строгим, деловым голосом вопросила женщина, и я, чувствуя, как краснею, пролепетал:

— По-маленькому.

— Сейчас все сделаю, — пообещала эта добрая женщина и действительно сделала. Снова задрала мне рубаху, вставила мою пипиську в широкий носик какой-то стеклянной посудины, наподобие широкого приземистого чайника и прикрикнула: — ну, делай свои делишки, парень, долго я еще ждать буду?

И я, сгорая от внезапно усилившегося стыда, сделал. Желтая, слегка пенящаяся струйка с журчанием потекла в подставленное сиделкой нехитрое устройство.

Следующим явлением, о котором стоит рассказать, был приход ко мне в комнату невысокого румяного улыбчивого мужчины. О том, что это целитель я даже не сразу и догадался. А просто белого халата на нем, как и на сиделке, которая, собственно, и позвала его ко мне, не было. Обычная одежда. Что-то типа немного странно пошитого костюма. Реально, встретил бы такого на улицах родной Земли, почти наверняка, никакого внимания бы не обратил.

— Ну, что, Ваня, голова еще кружится? — Обратился ко мне этот достойный человек, не делая никакой попытки к осмотру моей тушки или еще каких-нибудь поползновений к проведению привычных мне врачебных диагностических мероприятий. Кстати, хоть узнал из его вопроса, как меня зовут. Вполне приемлемое имя. Гораздо хуже было бы зваться, к примеру, Авессаломом или Пафнутием.

— Нет, не кружится. А что вообще со мной? — Рискнул вопросить я.

— Сейчас уже ничего особенного, а когда тебя к нам доставили, ты чуть было не отдал богу душу. Оскольчатый перелом свода черепа — это, знаешь ли, не шутки. Повезло тебе, что поблизости от того дерева, с которого ты навернулся, как раз пролетка проезжала, и твоя мать успела вовремя тебя ко мне доставить. Зачем ты, оболтус, вообще на то дерево полез?

— Не помню. Я вообще ничего толком не помню. — Признался я. — Даже свою фамилию забыл напрочь.

— Да? Давай-ка тогда, мы тебя поглядим, а фамилию твою запомнить легче легкого: Жуков. Иван Жуков. — Наконец-то, вроде, вспомнил о своих врачебных обязанностях этот дядечка. Однако по-прежнему ко мне не прикоснулся, только ладонью над головой в воздухе туда-сюда поводил.

— Никаких особых отклонений я не вижу, на всякий случай кости в месте перелома дополнительно еще раз укрепил, можешь через неделю, когда мое заклинание закончит свое воздействие, снова на дерево лезть, — сообщил он мне спустя пару минут. — Впрочем, память и вообще сознание человека — штука темная, их и мастера менталисты не всегда могут оценить и скорректировать.