В Нахаловку, район, застроенный трех-пятиэтажными доходными домами, сдаваемыми в наем представителям городской бедноты (не целиком сдаваемыми, а в виде отдельных комнаток-клетушек), мы с Маринкой отправились сразу после уроков.

— Да мне вообще сумма, которую мне платят за лечение, не слишком-то и важна, мне главное само развитие моих способностей, — призналась целительница после выраженного мной сомнения в платежеспособности здешней клиентуры. Но потом, подумав, все же добавила: — хотя, конечно, с деньгами лучше, чем без денег.

Дошли. Объявленный адрес Маринкиного пациента все же находился не совсем уж в ночлежке. Трехэтажное старое здание на два подъезда. И не коммуналки, а вполне себе квартиры, хоть и старые и ветхие, конечно.

По деревянной скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. Я, как самый настоящий телохранитель, шел, забежав чуть вперед. Но никаких злоумышленников не встретили. Дверь нам отворила женщина средних лет, за ее спиной толпилось четверо разновозрастных детишек, старший из которых был всего на год или два младше нас самих.

— Как хорошо, что вы согласились прийти! Муж уже третьи сутки не встает.

М-да, вид багрово-фиолетовой донельзя распухшей ступни страдальца, каким-то особым невезением попавшего под сгружаемую из железнодорожного вагона железную балку, был страшен.

— Доктор в больничке сказал, что медицина здесь бессильна, и ногу непременно нужно резать, — продолжила введение нас в курс дела несчастная мать четверых детей, сам мужчина в разговоре не участвовал, пребывая в полузабытьи. — А Панкрат сказал, что лучше умрет, чем безногим калекой повиснет у нас на шее. Он же у нас основной кормилец в семье, я так только, обшиваю ближайших соседей.

— Боюсь, моих сил тут не хватит, — засомневалась Мухина, — я еще только начинаю сращивать кости, много маны уходит впустую, а тут же их с десяток минимум размозжено, некоторые вообще придется из крошева восстанавливать.

— Умоляю, спасите моего мужа, госпожа, мы же без него все тут с голода умрем, — с трудом крепившаяся до этого женщина зашлась в пароксизме плача. Мелкие, взиравшие со стороны за нашим разговором, тоже залились громким ревом. Один старший парень, ухватив за руку, попытался поддержать мать, которая без сил начала было опускаться перед нами на пол.

— Тебе сто двадцать единиц простой маны жизни из накопителя хоть немного смогут помочь, или целители какой-то своей, специфичной ее модификацией пользуются? — Негромко поинтересовался я у одноклассницы.

Ну, да, глядя на горе этих людей решил расстаться с накопленным с утра небольшим запасом, хоть, признаться, и жалко было до ужаса. У меня же заказ от дяди на неувядаемые цветы так и болтается над душой постоянным обременением. Разумеется, никаких обязательных численных значений этот план не предусматривает, но, сами понимаете, отказаться от нескольких практически гарантированных золотых много радости точно не вызывало.

— Я… попробую, — приняла, наконец, решение молодая целительница. — Простая мана жизни из накопителя подойдет, но вот насчет сопутствующих потерь… я не уверена.

Точно так же, как когда-то со мной в больнице, данный акт целительства не сопровождался какими-то заметными визуальными эффектами. Никакого белого или там зеленого свечения с ладоней, или еще чего-то подобного. Хотя нет, в этот раз эффект все же был. Медленно и незаметно кожа на ноге начала изменять свою окраску, выцветать. Одновременно с этим отек на ноге тоже становился менее заметным. Но этой картине было явно еще очень далеко до хоть сколько-то приемлемого результата, когда Маринка переложила из одной ладони в другую выданный ей мной накопитель. Похоже, подошел и его черед.

— Много маны впустую уходит, я такими сложными случаями еще не занималась, — пожаловалась она даже не столько мне или родственникам исцеляемого, а скорее самому мирозданию.

Спустя еще несколько минут я вдруг обратил внимание на то, как побледнели ее до этой минуты румяные щечки, а на лбу выступил пот.

Эта дуреха исчерпала весь запас маны и теперь пытается заполнить намеченную вязь целительских заклинаний вместо обычной маны своей праной! — Вдруг дошло до меня. И одновременно с этим активизировался еще один фрагмент чужой памяти, на этот раз целителя. Однако плохо дело! Такие вот подпитки праной, несмотря на то, что очень эффективны, одновременно несут огромную опасность для самого целителя. Индикаторов расхода жизненной энергии организм не имеет. Если Маринка сольет своей праны хоть на чуть-чуть больше тех нескольких процентов, которые, в принципе, можно потратить безнаказанно, последствия для нее могут получиться крайне печальными.