— Эх, срочно надо Дух повышать! — Высказался я в сердцах, глядя вслед Дианке, довольно быстро засобиравшейся до дома по окончании нашего с ней занятия. Ага, единственный повод ей находиться на одной территории с молодым, неженатым юношей пропал вместе с остатками моей маны. Черт бы побрал все эти пережитки домостроя в нынешнем этикете! Хотя, если взглянуть на ее уход без розовых очков влюбленности, так, может быть, и в самый раз мы это мое занятие с защитной магией прекратили. До вечера еще целую кучу дел надо перерешать.

Ага, ага! Вот реально, лучше бы я, как обычно, в школу ходил! Вроде бы, раз пока школу прогуливаю, у меня должно было автоматически образоваться дополнительное свободное время, однако, ничего подобного. Наоборот, столько дел вдруг нарисовалось, не знаю, за что в первую очередь хвататься. Стройматериалы подвозят. Доски и прочие тяжести просто во дворе пока складывают. Но помимо и таких, относительно дешевых стройматериалов, прибывают и более дорогие отделочные материалы, и инструменты, для них нужно отыскать место хоть насколько-то защищенное от воров.

А еще к вечернему посещению больницы родителей я задумал еще раз вырастить ту самую разновидность цветов с изменяющейся окраской. Не абы куда, в больницу же собираюсь. А больных полагается радовать передачками. Кормят там, вроде как, замечательно, осталось вот что-нибудь такое, несъедобное, изобретать. Ну, а следом за исполнением этой первоначальной задумки, завидев откровенный восторг в глазах Анюты, попытался воплотить в жизнь и остальные, уже намного более сложные компоненты этой цветочной феерии. И, кстати, тот блок, который сначала записывает, а после воспроизводит неслышимую ухом музыку, он вообще относится к ментальной магии. У меня же навыка оперирования в этом магическом разделе пока вообще никакого нет, потому все продвигалось со множеством ошибок, медленно и печально. Но продвигалось…. Правда, до самого вечера такой музыкальный цветок, содержащий все припомненные мной конструкты одновременно, вышел у меня всего лишь в единственном числе. Но получился… да. Даже возгордился своим явно возросшим мастерством немного.

Этим вечером, в больницу, для посещения родителей мы отправились с Анной вдвоем. Конечно, оставлять наше разоренное жилище без своего присмотра, под надзором одного только Антона, выходило стратегически неверно, но не смог отказать сестренке в ее настойчивых просьбах. Опять же и шикарный подарок, подготовленный мной для родителей. Анюта непременно желала присутствовать при его вручении.

Небольшая интерлюдия.

— Так! Эт-то что такое? Почему не спим⁈ — Зычный оклик Людмилы Алексеевны, пожилой, очень опытной целительницы, почти не возымел ожидаемого действия. Двое ее пациентов, супругов, выживших при магическом нападении злоумышленников на их жилище, как сидели, склонившись головами к очень красивому и крупному цветку розы, несмотря на позднее вечернее время, словно освещенному солнечными лучами, так сидеть и продолжали. Только Татьяна Петровна, мать этого семейства, приложив пальчик к губам, попросила умоляющим тоном:

— Еще полминутки, умоляю, мелодия очень уж душевная.

— Уф! Я уж думала, вы под влияние какого-то проклятого предмета попали! — Высказывалась целитель обитателям палаты минутой — двумя позднее, когда они, разом выпрямившись, взглянули в ее сторону.

— Вовсе нет. Эту неувядающую розу нам принесли сын с дочерью. Сами ее вырастили. — С нескрываемой гордостью объявила целительнице женщина, в то время как у мужчины взгляд до сих пор еще оставался мечтательно обращенным вдаль, словно он все еще вслушивался в отголоски прозвучавшей мелодии.

— О неувядающих цветах знаю, — кивнула головой Людмила Алексеевна, — сын недавно приходил просить денег на букет для своей избранницы. Дорогие, собаки. Да еще продавец запрашивает плату исключительно в золоте.…Но он, вроде, не говорил о таком вот эффекте его подарка.

— Это Ваня, мой сынок буквально на днях придумал дополнительно, — снова принялась хвастаться пациентка. — Он и для цветов конструкт подпитки изобрел, а теперь вот и вовсе вырастил что-то несусветное. Вы вот послушайте, Людмила Алексеевна, сами. — И она чуточку отодвинулась в сторону, давая целительнице доступ к пылающей багрянцем розе, стоящей в граненом стакане на небольшом столике возле кровати.

— Действительно, волшебно. Очень пронзительная мелодия, особенно, когда начинает солировать флейта, — произнесла целительница спустя долгие пять минут, утирая украдкой выступившие на глазах слезы. — Интересно, что это за музыка, и кто ее исполняет?

— Ваня назвал эту мелодию «Одинокий пастух». И, на самом деле, ее никто еще на инструментах вообще не исполнял. Эту музыку сын сам придумал, и прямо из своей головы в этот цветок перенес. — Еще больше возгордилась мать сыном. — А еще, вы, наверное, не обратили внимание, этот цветок постепенно меняет свой цвет. Когда вы к нам вошли, роза была ярко-бордовой, а сейчас вон, уже практически в синюю перекрасилась….

— Действительно… синяя. А розы такого цвета вообще бывают?