Все перезнакомились, но Ирина даже не запомнила имён, вспоминая как Прасковья Валуевна ей когда-то говорила:

— Ах, Ирэн, скоро тебе не придётся запоминать как кого зовут, но запомни, они все будут знать твоё имя.

Видимо это время настало.

И барон Строганов пригласил всех пройти в столовую залу, где уже был сервирован огромный стол.

Ирина ещё удивилась, вроде бы гостей не так много, зачем такой стол, но когда слуги начали носить еду, то всё встало на свои места.

Выражение «пир горой» обрело новый смысл. Чего здесь только не было: холодные рыбные деликатесы, мясные, потом пошли горячие закуски, и только потом после небольшого перерыва, подали суп и предложили восемь видов горячего.

— Александр Григорьевич, — взмолилась Ирина, когда Строганов спросил её отца, почему Ирэн Леонидовна ничего не ест, и ответила Строганову сама, причём о сеье в третьем лице — Ирэн Леонидовна ещё пожить хочет, а, если она съест, со вряд ли выживет, потому что лопнет.

Все сидящие за столом застыли, услышав такой ответ от женщины, да ещё и с явно прозвучавшим сарказмом.

А барон Строганов громко и звучно рассмеялся:

— Да уж, Ирэн Леонидовна, теперь понятно, почему у вас так всё получается.

— И почему же, — спросила вдруг дама с высокомерным лицом

Строганов взглянул на родственницу, хмыкнул, но всё же ответил:

— Да потому, Софья Алексеевна, что не по-женски Ирэн Леонидовна умна и смела. Вот и в делах также.

После обеда прошли пройтись, «девочки» в одну сторону, мужчины удалились в другую.

Ирине очень не хотелось оставаться с этой женщиной, которую Строганов назвал Софья Алексеевна. Анна спасла ситуацию, схватив Ирэн за руку. Потащила её в сторону, крикнув матери, что покажет Ирэн оранжерею.

Так быстро насколько могли после этого «убийственного» обеда, побежали в сторону оранжереи. За ними понеслись девочки-подростки, но этих больше увлекал процесс прогулки без родителей, чем то, о чём Ирэн и Анна собирались поговорить.

— Расскажи, что случилось, — оглянувшись по сторонам и убедившись, что они одни, проговорила Анна, — я только слышала, что тебя похитили, но кто-то говорит, что это слухи и что был взрыв, и тебя завалило и ты поэтому несколько дней приходила в себя. А потом гибель Ставровского, Балашова. И я, почему-то думаю, что всё это как-то связано.

Но не дав Ирине даже и слово вставить, продолжила тараторить:

— А ещё у папы был деловой ужин, приходило много мужчин, с кем папа работает, и я слышала, как один из них говорил, что где-то в Стоглавой нашли «чёрную кровь», а от нас скрывают. И звучало твоё имя.

— А кто это был помнишь? —спросила Ирина, почему-то ей показалось, что это очень важно.

— Я только слышала, не видела, папа не разрешает входить, когда собирается много разных людей, но только папа его быстро заткнул, сказал, что император «без сопливых» разберётся.

— Надо бы сказать Виленскому или самой узнать у барона Строганова, — подумала Ирэн.

Глава 24.

Наконец-то Анна дала и Ирэн вставить хоть словечко. Но Ирине не хотелось вспоминать ни те два дня, проведённые в плену у Ставровского, ни смерть Кирилла Балашова, поэтому она ловко перевела тему на Анну и Николая.

— Расскажи, вам удалось пообщаться?

Анна отрицательно помотала головой, грустно сказала:

— Что ты, папенька бдил, Николай только руку мне поцеловал и в глаза посмотрел. Он такой красивый.

И мечтательно задумалась.

Но это же Анна, она не могла долго находиться в меланхолии и тут же спросила:

— А он там в Никольском ни с кем не встречался, никуда не ходил?

Ирине стало смешно, Анна со своей детской ревностью напомнила ей себя лет в двадцать, когда разлука в месяц казалась вечностью.

— Нет, что ты, с кем там в Никольском встречаться, — но потом решила, что Анне тоже надо немного попереживать и добавила, — если только со студентками в больнице.

Лицо Анны тут же приняло зверское выражение:

— Я ему покажу студенток, ишь придумал куда свой длинный нос совать

Ирина рассмеялась, и Анна поняла, что та пошутила.

— Аня, ты же видела, как он исхудал, он очень переживал, поверь мне, и делал всё, чтобы у твоего отца не осталось шанса ему отказать.

Раздался голос матери Анны, зовущей всех обратно в столовую залу на десерт.

Ирина горестно вздохнула:

— Твой папенька решил нас закормить до смерти.

Анна засмеялась и сказала:

— А теперь представь, что так накрывали каждый день, а я ничего не ела.

— Можно удивляться твоей силе воли, — покачала головой Ирэн, — мне уже жалко того, кто вдруг решит сделать что-то не так, как хочешь ты.