– Ага, рассказывай больше. А счет, превосходящий в три раза все выплаченные средства и оплату за обучение, тебе не выставили? И контракт на двадцать лет ты не подписывала? Я вон только аспирантуру за счет короны отучилась и прозябаю тут десятый год. А ты пять лет школы, да еще содержание!

Остановилась, ничего не понимая. Странно.

– Ну, сама посуди, какой резон королю обеспечивать вас, попаданцев, стипендией, пристраивать на учебу, чтобы вы потом благополучно занимались своими делами?

– Я же стала гражданкой Истрана! – воскликнула, силясь вспомнить, а что же меня так смущало при попадании.

– У нас граждан Истрана пару сотен тысяч человек, что всем золотом платить?

– Налоги то я плачу, – растерянно пробормотала, начиная всерьез задумываться над тем, что пять лет как то упускала из вида, – а начальное магическое образование бесплатное!

– Потому вначале тебе заплатили? – дриада саркастически хмыкнула, – логично! Бесспорно! Образование бесплатное, но с обязательной отработкой на корону в течение семи с половиной лет или же троекратной выплатой всех затрат на обучение. А от вас, попаданцев, идеи нужны как воздух, особенно как ты, их мира с развитой техникой. Вам даже выбор не предоставляют.

Я растерялась. И как так? Ведь отказная бумага лежит, там черным по белому сказано, что никаких претензий ко мне нет. Это все фикция? И я окажусь государственной преступницей? Или жертвой ошибки, которая сейчас всплывет и меня призовут на службу: прощай гостиница, прощай модный дом и альманах.

– Что реально? – удивленно переспросила дриада, вглядываясь в мое лицо, – ты ничего не платила и не знала?

– Нет, но...

– Да Эмерти небось за нее заплатил, – буркнул один из близнецов, – или королю прошение подписал, сам небось ждал не дождался, когда она учебу закончит. Первые ж десять лет службы детей заводить нельзя.

Тео? Только помнится, мы находились весьма удаленно друг от друга и не разговаривали, с чего ему вдруг помогать мне? Почему я тогда не отрабатывала? Занятно. Что-то странное происходит вокруг меня и, судя по всему, очень давно.

– Ты можешь в министерском казначействе уточнить.

– Да, видимо надо.

– Всегда хотела иметь папика, который за меня решит все проблемы с обучением, – мечтательно пробормотала дриада, забыв начисто про схему купола.

– Не в тех постелях ты ночи проводишь, – фыркнул один из близнецов, укорачиваясь от пущенного комка бумаги, – маз-з-зила!

– Поговори у меня тут!

Почувствовала себя не в своей тарелке. Я то точно никого не просила решать мои «проблемы» и уж совершенно точно, не ночевала ни в чьих постелях, но судя по нездоровому любопытству в глазах близнецов и дриады от меня уже ждут каких то подробностей.

– Вот тут и тут надо добавить цветовой маркер, чтобы купол стал заметен и успокоил граждан.

Судя по взглядам не этого от меня ждали. И пусть! Я не собираюсь рассказывать всем налево и направо, почему я не проходила службу, особенно когда сама этого не знаю. Получается, по всему, что за меня внесли всю сумму, но кто? Самое логичное, что Тео, только у него из моих знакомых, есть подобные деньги, но почему он это сделал, когда мы фактически расстались? Ишхас тогда еще не пробудился, чтобы свалить это на зверя. И спросить то совершенно некого. Есть, конечно, местная бухгалтерия. А что она мне сообщит? Имя Тео? И что мне это даст? Я и так понимаю что больше просто некому. Вот бы взять Эмерти за грудки и хорошенько потрясти на эту тему.

Дриада нехотя внесла изменения в план схему и снова подсунула лист мне. Пробежалась по нему глазами, но хороших мыслей в голову не приходило: думы были только об одном, зачем Тео это сделал? Привязать меня к себе? Ну, глупость же, мы расстались. Встряхнула головой. Нет, мне сейчас не понять, потому стоит отложить эту мысль подальше.

– А Теодор? – невольно вырвалось у меня.

– Что Тео то? – лениво поинтересовалась дриада, с интересом разглядывая мои правки, – приедет, наорет на всех, что меры никакие по устранению паники не были приняты и всех лишат премии. В первый раз что ли.

Поразительно, но никто не сомневался, что Тео и Король живы. Почему тогда я сомневаюсь? Может дело в «нехорошем чувстве, которое поселилось в душе и ну никак не хочет уходить?