— Всего хорошего, леди. — пожелал доброго пути, присмиревшим барышням.

Я побежал дальше, а мне в спину трудолюбивым трактором затарахтел Глэдер, и это было немного смешно, словно хрупкая девчуля в очках внезапно заговорила басом. Тридцать пять лошадок всего, дедовский журнал «Инженер» расписывал, что авто выжимает восемьдесят километров в час. Вранье и реклама, но пятьдесят по асфальтовому проспекту Веллингтона в городе, вполне допускаю.

Увы, я всего лишь человек — Глэдер мне не обогнать. Пробежал метров тридцать, а шум полевого трактора за спиной не стих.

— Эйвер Дашер! — раздалось строгое препосторское сзади.

— А⁈ — сказал я, не сбавляя темпа.

— Ты опоздаешь на уроки, если мы тебя не подвезем. — сказала Глэдис. — Получишь от Джонса линейкой.

Тон предложения был сочувственно-насмешлив, будто она не была бы против такого расклада.

— Страдания закаляют характер. — лихо и легкомысленно ответил ей. — Что мне эти удары, главное чтобы вы были счастливы, леди Глэдис Беллингем.

Некоторое время было тихо. За исключением сурового рокота мотора.

— Возможно я ошиблась. — мужественно признала свою ошибку дочка лорда. — Это были не твои карты.

Я бежал дальше, и ветер пел мне победную песню.

— Потому прошу прощения за поспешный и необоснованный вывод. — сдалась Глэдис.

Я повернулся. Ошибки делают нас людьми, а признание своих ошибок людьми разумными.

— Я воспользуюсь вашей любезностью, миледи Глэдис, если вы мне пообещаете одну вещь.

— И какую же? — подозрительно осведомилась она.

— Не гонять на своей мотокарете. Скорость у неё приличная, а системы безопасности нет. Что с вами случится при резкой остановке на скорости? Сила инерции будет продолжать двигать вас вперед. При этом вы сидите на высоте пяти футов и подключится сила тяжести. Даже небольшой скорости хватит для серьезных травм. В самоходном экипаже должны быть ремни безопасности! Предлагаю обсудить вам это с преподавателем физики.

Она не то чтобы испугалась обрисованной мной картины, но заинтересовалась. Система безопасности, ремни — вылез тут парниша и советы дает с умными словами. Устоявшегося названия автомобиля сейчас не было: люди издевались как могли. Безлошадный тарантас, например, его обзывали.

— Залезай уже. — маскируя свое согласие суровым тоном, произнесла Глэдис.

Я покорно взгромоздился на передний диван. Девчонки предпочитали сидеть все вместе на заднем. Водительское место было справа. Движение на дороге — каким угодно, ведь правил для безлошадного транспорта не существовало.

Вот так триумфально Эйвер Дашер прибыл в гимназию. Старик Джонс выпучил на меня, шустро десантирующимся с переднего дивана, свои подслеповатые глаза. У Марго парализовало рот, у Хупи задергалось веко, еще несколько школяров забавно сделали вид, что нисколько на меня не глазеют, усиленно косясь исподтишка.

Я повторно распрощался с дворецким и шустро умчался в свой класс. Его могучая фигура скрыла мою, для доброй половины присутствующих, обернувшихся на рокот Глэдера. Слухам это не помешает, но тут пора Глэдис брать на себя ответственность. Я в этой схеме вообще сабмишн, с меня взятки гладки.

Подбадривая себя подобным самоуничижительными размышлениями, очутился на иностранном, где из меня «Белая лань» мигом всю дурь вышибла. Белая лань — это кличка нашей училки по французскому. Еще пять лет назад её так прозвал первый набор гимназии, и с тех пор никнейм прижился. Позорного в кличке ничего не было, миссис Марианна Орлиак просто любила французскую поэзию, особенно в стиле фолк, предпочтительно баллады. Больше всего, полную драматизма-реализма «Белую лань». Ничего плохого в таких вкусах нет, но кажется я нашел скрытые корни вегетарианства. Вы бы прочитали балладу сами — это же ужастик натуральный, Ганнибал Лектер отдыхает. А мне пришлось читать. С выражением. Вслух.

С трудом отделавшись от французского, отсидел физику. Хвала гимназии, извращениям вроде теплорода или эфира преподаватель Джозеф Бреретон нас не пичкал. Трактат Максшелла об электромагнетизме обсудили. В реальности у нас был Максвелл, его любой троечник знает по демону. Здесь электромагнетизмом, да и вообще физикой, и всей производной от неё Максшелл занимался. И может быть это совсем другой человек, иного характера, роста или веса, но как же интересно наблюдать, как история человечества возвращается на определенный путь развития, словно вещество с памятью формы.

Предавшись умным мыслям, я сидел на перемене после физики, задумчиво листая учебник матеши. Когда был атакован взлохмаченным и нервным Клайвом.

— Эйв, — истерично зашептал он, плюхнувшись на свое место рядом со мной, — меня сейчас Беллингемские поймали.

— А? — отозвался я рассеянно. — Если тебя ловят, значит ты кому-то нужен. На бесчеловеческие эксперименты наверно.