Во время своего восхождения к славе за последние несколько лет я понял две вещи. Во-первых, люди будут использовать меня, чтобы получить то, чего они хотят. Во-вторых, чтобы получить то, чего хочу я, мне нужно, в свою очередь, использовать людей. Что мне с того, что я был хорошим парнем? Я конкретно перегружен работой, и мне недоплачивают за то, что я делаю для компании. Я из кожи вон лезу ради них, работаю в основном по вызову, чтобы играть роль Кима Джина Сока всякий раз, когда им потребуюсь, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. И у меня нет друзей, чтобы этим поделиться, нет жизни вне работы. На съемочной площадке меня наставляют, как школьника. Моя партнерша по фильму и мой менеджер обращаются со мной, как с грязью.

Но этим летом у меня есть Ханна. И если я хочу сделать все, что собирался сделать в Сан-Диего, мне пора поднять задницу и осуществить это. А если, кроме того, я смогу выиграть чуть больше времени вдали от требовательной студии, тем лучше. И я не буду испытывать чувства вины за свой план.

– Ублюдок! Ты напугал меня до чертиков! – кричит она шепотом, залезая в окно своей спальни и заставая меня сидящим на своей кровати. Она потирает макушку, которой нечаянно стукнулась о раму.

– У тебя довольно острый язык, – ухмыляюсь я. Голос у меня спокойный, холодный, сдержанный. Вот оно. Теперь моя очередь получить то, что я хочу.

Ее загорелые щеки становятся слегка розовыми, и мне хочется улыбнуться, понимая, что я ее пронял. Но я этого не делаю. Я держу свое лицо под контролем. Я довольно хороший актер, черт возьми. По крайней мере, так мне говорят. Мне же за это платят. Что ж, заработаем этот кусочек сыра.

Она встает и кладет руку на бедро.

– Что ты делаешь в моей комнате? – Чего-то в этом роде я и ожидал.

– Жду тебя, – отвечаю я как ни в чем не бывало. – Хорошо провела день в лагере спасателей?

Ее глаза лезут на лоб.

– Ты… ты… ты следил за мной? – шипит она.

– Стопудово, – спокойно говорю я.

Ее ноздри раздуваются, и раздражение волнами исходит от тела, устремляясь прямо на меня.

– Да как ты смеешь? Как ты мерзок! Годы жизни в Корее превратили тебя в настоящего отморозка. Не знаю, ребята, как у вас там все устроено, но здесь, в Америке, это не нормально.

– О, я помню, как все устроено здесь, в Америке, – говорю я, вставая и перенося большую часть веса на здоровую лодыжку, чтобы не показывать ни малейшей слабости. Ханна откидывает голову назад и презрительно смотрит на меня. – Парни вроде Нейта Андерсона задирают малышей, обкрадывают и запугивают их. И, видимо, все девушки по уши влюбляются в такое дерьмо. Не так ли, Ханна?

Ее рот приоткрывается, и я не совсем уверен, попытается ли она отрицать это, извиниться или послать меня к черту. Однако я продолжаю, прежде чем она успевает что-то сказать.

– Послушай, мне все равно, с кем ты тусуешься или перед кем выставляешь себя дурой. Но держу пари, твоей маме было бы любопытно узнать, что ты тайком сваливаешь из дома, когда она запретила тебе ходить в лагерь спасателей. Не знаю, что между вами происходит, но у меня есть подозрение, что она такая же большая поклонница Нейта Андерсона, как и я. Я всегда любил и уважал твою маму.

Продолжить чтение