Как будто мне есть до этого дело. Я упираю руки в бедра.

— И какое это имеет значение? Все в этом доме либо под кайфом, либо пьяны большую часть времени.

— Успокойся. — Он отступает и поднимает руки. — Я просто присматриваю за тобой.

— Ты ведешь себя так, будто я на грани потери сознания. Я в порядке. — Я показываю на стопку сохнущей посуды и на себя. — Я приготовила ужин.

Он ставит мой пустой бокал из-под вина в раковину с мыльной водой, как будто он мне больше не понадобится.

— И благодаря мне, ты не будешь слишком пьяна, чтобы съесть его.

Он ограничивает меня? Я буквально теряю дар речи.

— Это ненормально, Грант. Я достаточно взрослая, чтобы решать, когда я слишком много выпила. Ты не можешь просто…

Мои слова обрываются, когда он отводит от меня взгляд. Тут я замечаю, что в комнате воцарилась жуткая тишина.

— Я могу тебе чем-то помочь, брат? — То, как Грант произносит последнее слово, звучит так, будто «брат» означает нечто худшее, чем «ублюдок».

Матео небрежно прислонился к противоположной столешнице, засунув руки в карманы таким образом, что мышцы и вены на его руках вздулись. На нем нет пляжных шорт, как на всех остальных. Он одет в черные шорты, белую рубашку с логотипом «Райкер Серф» и пару симпатичных кожаных шлепанцев. Черт, даже его пальцы на ногах привлекательны.

Матео поднимает подбородок в мою сторону.

— Ты вернулась живой.

Я улыбаюсь. Почему я улыбаюсь? Я не настолько пьяна.

— Не разозлив ни мертвых, ни богов, рада сообщить.

Парень хихикает. Реально хихикает.

Я чуть не падаю в обморок.

— Вернулась? — спрашивает Грант сквозь стиснутые зубы. — Откуда?

Все еще раздраженная им, я отвечаю односложно.

— Оттуда.

Грант проводит зубами по нижней губе, затем языком.

— Ты была с ним? — тихо спрашивает он.

Куинн врывается между нами. Перекидывает одну руку через плечо Гранта, а другую — через мое.

— Кто хочет поиграть в караоке на раздевание?

Я не знала, что такое бывает, но это неважно. Мой ответ такой же.

— Нет, спасибо, — говорю я.

— Да, черт возьми.

Мы с Грантом отвечаем в унисон.

Он хмурится на меня.

— Ты всегда такой любитель вечеринок, Южная Дакота?

Я бросаю взгляд на Матео, чтобы проверить, играет ли он. Его ответ вполне может изменить мой. А это значит, что я точно пьяна.

Но парень ушел. Ускользнул, пока я была сосредоточена на Куинн.

Я хочу спросить, куда он пошел. В каком направлении. Ушел ли он в ночь, или отправился в свою комнату? Он не будет ужинать с нами?

Я уже знаю ответ на этот вопрос. Но это заставляет меня задуматься. Человеку нужна еда. Так где же он питается и с кем?

Я все-таки перестала пить, но это было связано не с тем, что Грант мне запретил, а с моими навязчивыми мыслями о Матео. Этот парень был полным мудаком по отношению ко мне, и вот менее чем за двадцать четыре часа он проявил ко мне доброту. Дважды.

Кто такой Матео на самом деле? Чем занимается, когда его здесь нет? Что за история с татуировкой возле его глаза? И почему его соседи по дому относятся к нему так, будто его не существует?

Мое любопытство, разбавленное слишком большим количеством алкоголя, могло привести к неловкой перепалке, когда буду стучать в его дверь, требуя ответов, поэтому я позволила Гранту одержать эту победу и потягивала воду.

Джейк вернулся с работы до того, как Куинн удалось уговорить всех на стрип-караоке. Он тут же подхватил ее на руки и исчез за их дверью, оставив меня наедине с соседями.

— Ты никак не сможешь обогнать Марка Хенли, — говорит Шон с пугающе стереотипным акцентом калифорнийского серфера. Он показывает на темную воду снаружи. — Не там.

— Я вырос на доске для серфинге в Грейвеард25, — с гордостью говорит Дилан.

— Хенли занимался серфингом в Мавериксе, когда ты был еще в пеленках, тупица, — огрызается Финн со своим очень крутым новозеландским акцентом.

Я пытаюсь следить за разговором, хотя понятия не имею, о ком они говорят и какое отношение к этому имеют кладбища.

Энди щелкает Финна по уху, заставляя того выругаться.

— Вы, ребята, одного возраста.

— Какой смысл спорить об этом? Все равно ни один из вас, идиотов, не годится для серфинга с Хенли. — Грант вмешивается в разговор, одновременно вторгаясь в мое личное пространство.

Он весь вечер то сжимал мое колено, то нежно убирал волосы с моего лица и всегда следил за тем, чтобы мне было где сесть, прямо рядом с ним. Разглагольствовал о том, каким вкусным был ужин, и не позволил мне даже пальцем пошевелить, чтобы убрать посуду. У меня такое чувство, что парень пытается загладить нашу перепалку. И это работает.