— Это… должно быть, было тяжело. — Почему он сбежал от своего отца? Мой взгляд падает на татуировку возле его глаза. — У тебя здесь семья. Почему не остался с ними?

— Они переехали на этот остров всего несколько лет назад.

— Думаю, это хорошо, — говорю я, наблюдая за ним поверх края своего бокала и потягивая свой напиток.

Его выражение лица ничего не выдает.

— А потом тебя проспонсировал Райкер, что дало тебе жилье? — Я пытаюсь заполнить ту часть истории, которую он мне не рассказывает.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, как вдруг у нашего стола появляется Чаки.

— Надеюсь, вы голодны, — говорит он, держа в руках несколько тарелок.

Я все еще голодна, хотя меня немного тошнит после рассказа Матео.

Перед нами ставят шесть разных тарелок. Шесть.

Мой взгляд пытается принять все это, завтрак «шведский стол» для толпы.

— Что это? — Мой рот наполняется слюной.

Чаки указывает на тарелку, готовясь объяснить.

— Я сам, — говорит Матео, отпуская нашего официанта. — Спасибо, Чак. — После ухода мужчины, он берет управление на себя. — Банановые блинчики с шоколадом, брускетта с песто из орехов макадамия, карри из кокосовой чечевицы, сальса из манго и чипсы из подорожника, лепешки с козьим сыром и луком, а это знаменитый фермерский чизкейк маракуйя.

Еда выглядит и пахнет невероятно. Я начинаю с кусочка чизкейка, что заставляет Матео хихикать.

— Как долго ты здесь проработал?

Он разрезает блинчик и накалывает его на вилку.

— Десять месяцев, но я все еще работаю волонтером, когда могу.

Матео — волонтер?

Я беру хрустящий кусочек тоста, намазанный сливочным соусом песто и тертым сыром, задаваясь вопросом, каким может быть рекорд по изменению мнения о ком-то? Человек, сидящий напротив меня, совсем не похож на оскаленного, рычащего засранца, которого я знала до сегодняшнего дня.

Почему здесь он не такой, как в доме?

Здесь он беззащитен. Не совсем уязвимый, конечно, но и не полностью замкнутый в себе. Это означает, что проблема не столько в Матео, сколько в «Доме Райкер» или в его обитателях.

Остаток трапезы проходит в молчании, за исключением частых комментариев о том, как все вкусно. И хотя я все еще хочу спросить Матео о многих вещах, я нахожу комфортную тишину во время еды приятной. Даже расслабляющей.

Чаки и пожилая женщина несколько раз проходят к нашему столику, чтобы спросить, как у нас дела, и завести светскую беседу с Матео. Я довольствуюсь едой и выуживаю из их разговоров любую информацию, какую только могу, но ее немного. В основном они восхищаются успехами Матео и рассказывают о последних улучшениях на ферме. Он легко смеется с ними, задает вопросы, и я чувствую, что он искренне заботится об этих людях, как о родных. Возможно, даже больше, чем о его собственных кровных родственниках. Они настаивают, чтобы Матео провел для меня экскурсию по ферме, и я удивлена, что он соглашается. Я действительно думала, что он захочет доставить меня обратно в дом как можно скорее.

— Как думаешь, ничего страшного, если я сделаю несколько фотографий, пока мы здесь?

Его реакция на то, что я сфотографировала его и его кузенов, была бурной, и, похоже, они ему не так важны, как эта ферма и ее обитатели. Последнее, что я хочу сделать, это вывести его из себя, когда сегодня ему удалось вести себя со мной мило.

— Зависит от обстоятельств.

— Каких?

— От того, что ты будешь с ними делать.

— Если удастся сделать шедевр, я бы использовала его в своем портфолио. Но в основном я просто хочу сделать снимки, чтобы не забыть детали этого места.

Он хмурится, но кивает.

— Ладно.

Мой пульс подскакивает.

— «Ладно» в смысле «да»?

Матео качает головой.

— А есть ли версия «ладно», которая означает «нет»?

— Нет.

— Тогда «да».

Он доверяет мне. Наконец-то. И от этого знания мне хочется броситься к нему в объятия, но не хочу испытывать судьбу.

Мы проводим на ферме несколько часов. Матео возит нас по ферме на одном из фермерских квадроциклов, указывая на разные поля и рассказывая мне, что на них растет — спаржа, кабачки, лук, салат. Он даже остановился, чтобы показать мне, как собирать урожай.

На деревьях растут папайя, авокадо, лаймы и манго, и мы срывали по нескольку штук с каждого, пока наши руки не наполнились свежими фруктами. Он останавливается у площадки для свободного выгула кур, представляющего собой акр зеленой травы с курятником, построенным как миниатюрная версия главного здания.

Я сажусь на корточки и фотографирую кур, клюющих ледяную глыбу, наполненную фруктами. Матео держится на расстоянии, но я чувствую на себе его взгляд. Когда встаю, делаю снимок, на котором он прислонился к курятнику, засунув руки в карманы, с ленивой улыбкой на лице.