Девушка быстро перебирала книги на полке, беспрестанно оборачиваясь на дверь за спиной. Жестокие часы на стене показывали, не таясь и не прячась, что ей оставалось жить всего две минуты. Сто двадцать секунд. Может ли она успеть решить задачку? Если успеет, то ее помилуют. Даруют спасение. Даруют жизнь.

– Это если он не врет, – ответила она вслух самой себе, продолжая листать пожелтевшие, покрытые пылью страницы.

Люминесцентные лампы над головой неприятно подмигивали, как солнечные лучи, кратковременно закрытые облаками. Эх, солнце… Как давно она его не видела! Как и облака. Увидит ли когда-нибудь?..

– Надеюсь, когда я найду ответ, вы не перегорите, а дадите прочитать, – заговорила она с неодушевленными предметами. Как давно она в заточении? Всего-то три дня, но этого оказалось достаточно, чтобы сойти с ума. Она реально рисовала лампы в своем воображении как каких-то злобных, ненавистных существ не лучше огнедышащих драконов, которые только и ждут момента, чтобы сжечь ее, превратить в пепел…

– Вот оно! – обрадовалась она, когда нашла, как ей казалось, нужный том. Эти страницы помогут ей.

В середине чтения нужного отрывка она поняла, что ошиблась.

Тридцать секунд. Она не успеет. У нее больше нет версий. Все кончено…

Руки безвольно опустились, выпуская книгу на свободу. С глухим «шмяк» небольшой томик в старомодной темно-зеленой обложке с золотым тиснением приземлился на холодную плитку.

Девушка ругала себе последними словами за то, что приехала сюда. Сказал бы ей кто, намекнул бы… Где этот хвалебный внутренний голос, который все то и дело воспевают? Не было ни тени сомнений, ни странного мандража, даже автобус пришел вовремя… Ничего! Ничто не подсказывало ей, что нужно повернуть назад и забыть обо всем! Ни одна птичка не напела ей, что нужно бежать без оглядки!

Гулкие шаги в коридоре привлекли ее внимание, выдергивая из малопродуктивных душевных терзаний.

Десять секунд… Ответ она уже не найдет (а есть ли он на самом деле?!), но за свою жизнь еще поборется!

– Подожди, у меня что-то с камерой… Точно не видишь меня?

– Точно, – нервно хихикнув, подтвердила я. А сама подумала: «Наверно, он безумно стесняется своей внешности». Может, у него прыщи? Или гигантское родимое пятно на щеке? А может, ему кто-то когда-то сказал, что он урод, и теперь у человека комплексы на всю жизнь, а я тут выпрашиваю камеру включить… В то же время это неприятно, когда тебя кто-то видит, а ты нет.

Я писательница и главное для меня, как и для всех авторов, повороты сюжета. Или сюжетные твисты, как их еще называют (от английского plot twist). Так вот, в следующие пять секунд я получила их сразу два! Как детективщица, я безумно позавидовала судьбе за ее богатое воображение и умение удивлять. И даже испытала легкий приступ раздражения, как бывает, когда выясняется, что кто-то справляется с работой лучше тебя. Это явление еще носит название «профессиональная ревность».

Так вот. Я уже насочиняла себе историю про ужасную внешность и комплексы вселенских масштабов, поэтому первый удар – когда картинка в принципе появилась. Я так сильно расширила глаза от удивления, что они у меня заслезились, и пришлось их на пару секунд прикрыть веками с длинными черными накрашенными ресницами. Я ведь была уверена, что все эти реплики про неработающую на ноутбуке камеру – всего лишь отговорки и сказочки, лишь бы ее не включать и не показывать себя.

И вот через пару секунд я открыла глаза и с жадной внимательностью уставилась на экран. И случился новый твист.