— Знаю. Потому и… — Сергей махнул рукой. — Ладно, Михалыч, спасибо тебе. Ума не приложу, что делать дальше, если честно. Мы даже не установили до сих пор личность этого парня. Никто не подавал заявление о пропаже. Словно родители не беспокоятся, что ребёнок не вернулся из магазина.

— Может, какие-нибудь алкаши, — предположил Пифанов. — В запое, так ничего вокруг себя не замечают. А вообще, это ваши проблемы, парни.

— Тут ты прав, конечно.

Попрощавшись с Пифановым, полицейские вышли из морга на свежий воздух. Хотя на улице он был, пожалуй, более жарким и спёртым. Зато под липами не пахло формалином и прочим…

— На самом деле, убийца мог бывать в том магазине и там присмотреть обе жертвы, — сказал Вихарев, закуривая. — Если парня регулярно отправляли туда за покупками.

— Я знаю, но как нам это поможет? Представляешь проходимость в гипермаркете?

— Представляю. Но дело не в этом.

Сергей взглянул на солнце, прищурился. Конечно, он понимал, что имеет в виду младший следователь: тот, кто наметил жертв, не был случайным покупателем. Он или болтался в гипермаркете постоянно, или работал там.

— Ладно, сосредоточимся на сотрудниках, выходивших в одну смену с Рюхиной, — сказал Сергей. — Думаю, мужчины, более крупные, чем убитая, станут подозреваемыми в первую очередь.

— И едва ли их наберётся очень много, — кивнул Вихарев.

Сергей ничего не ответил. Была одна вещь, о которой он не говорил никому, даже своему помощнику и другу.

Рядом с трупом подростка обнаружился скомканный лист — ксерокопия вырванной из книги страницы. Символы и надписи на ней ничего не говорили полицейским сами по себе, но её вид вызвал у Сергея воспоминания о прошлом, которые он предпочёл бы напрочь стереть из памяти. Один из следователей забрал улику, чтобы попробовать расшифровать — он обещал съездить на факультет древних языков — но Сергей был почти уверен, что это ничего не даст, потому что письмена, которые он видел, не являлись ни латынью, ни греческим, ни восточными иероглифами. Едва ли кто-то вообще мог прочесть их (кроме нескольких человек, получивших знание не из учебников по лексике и грамматике).

Полицейский говорил себе, что ошибается, и текст написан одним из древних языков вроде шумерского или вообще выдуман каким-нибудь сумасшедшим, но подсознание упрямо твердило, что нечто подобное он уже видел… Правда, очень давно и мельком, так что символы и пиктограммы стёрлись из памяти, но впечатление, произведённое тогда, отпечаталось в его мозгу навсегда.

***

День прошёл зря. Это следовало признать. Несмотря на то что полицейские допросили всех мужчин, работавших с Рюхиной в одной смене, проверили их алиби и даже осмотрели одежду на предмет крови, которой просто не могло не быть на убийце, результатами похвастать было нельзя. Судя по всему, ни один из восьми подозреваемых не имел возможности прикончить продавщицу.

Сергея не покидало ощущение, что всё это лишнее, ненужное, и они попросту теряют время. Перед глазами то и дело вставали изображения из книги, которая случайно попалась ему давным-давно и уже не существовала, но ведь могли быть и другие экземпляры. Возможно, та копия была сделана со страницы одной из них.

Сергей припарковался возле бара, запер машину и вошёл в своё любимое заведение — три ступеньки вниз, дверь на тугой пружине, колокольчик, возвещающий о прибытии нового посетителя, и ещё две ступени вниз.

На стенах развешаны чёрно-белые репродукции, у потолка — рыболовные снасти, в которых запутались глиняные кружки.

«Его столик» занят влюблённой парочкой: девушка в синем платье с открытыми плечами, шатенка с унизанными кольцами руками, парень — коротко стриженый качок с татуировками до запястий. Воркуют.

Ничего страшного, он сядет за барную стойку. Главное, что здесь есть выпивка и не нужно чувствовать себя алкоголиком, напиваясь в одиночестве дома.

— Привет, — бармен кивнул Сергею и потянулся за стопкой. — Как обычно?

— Да, — следователь залез на стул, поёрзал, устраиваясь поудобней, и положил локти на стойку. — Давай сразу двойную.

— Тяжёлый день?

— Бесполезный.

— Это ещё хуже, — понимающе улыбнулся бармен.

Сергей придвинул налитый для него стакан виски, погрел в ладонях. Он никогда не опрокидывал алкоголь в себя просто, чтобы напиться. Всегда превращал возлияние в обдуманный процесс, призванный доставить удовольствие.

Отрывисто звякнул колокольчик, и в бар вошла девушка — кудрявая блондинка в коротком чёрном платье, обтягивающем верхнюю часть бёдер. Осмотревшись, задержалась взглядом на Сергее, тряхнула головой и прошла к середине стойки.

— Дайкири, — тихо сказал она переместившемуся к ней бармену.

Руки у неё были тонкие, кожа очень чистая — как у младенца. До полицейского доплыл аромат её духов — сладковатый, но не приторный. Девушка повернула голову и бросила на него задумчивый взгляд.