— А органы? — проговорил Сергей. Надо было тянуть время — каждая минута могла стать как спасительной, так и роковой. — Куда они девались?

— Очевидно, без них мне было бы трудно сейчас стоять здесь и разговаривать с тобой. Они оставались в новом теле. Когда я выпью твою кровь, то покину эту оболочку и, наконец, стану собой. Полицейские обнаружат здесь два трупа — твой, иссушённый, и этот, лишенный органов и лопнувший со спины. Они никогда не поймут, что произошло. Кстати, когда я вылез из девчонки, пришлось одолжить кое-что из твоей мужской одежды. Я и сейчас в ней. Похоже, ты этого даже не заметил. Хотя, разумеется, тебе есть, о чём беспокоиться, помимо шмоток.

— Что это за слизь? — спросил Сергей.

Жаль, на стене нет часов, и нельзя понять, сколько ещё ждать подкрепления.

— Фаза, в которой я сейчас нахожусь, позволяет вырабатывать её. Только не спрашивай, как, — усмехнулся Роман. — Кстати, на случай, если ты вдруг рассчитываешь, что все эти знания тебе пригодятся… что сюда через минуту ворвутся твои коллеги, скрутят меня и утащат в кутузку, а ты потом с шиком выступишь в суде, то напрасно. Никто не приедет, чтобы спасти тебя в последний момент, как в фильмах, которые ты так любил в детстве и наверняка любишь до сих пор, — Роман взглянул на наручные часы. — Прошло всего пять минут с тех пор, как ты вошёл сюда. Так что даже если ты и вызвал подкрепление, в чём я сомневаюсь, оно не успеет, — с этими словами Роман подошёл к Сергею вплотную и ощерился.

Передние зубы у него теперь были длинными, и даже резцы больше смахивали на клыки. Пасть хищной рыбы — такая ассоциация возникла в голове Сергея.

— Добро пожаловать в ад, братишка! — проговорил невнятно Роман, прежде чем впиться следователю в горло.

Кровь брызнула фонтаном, заклокотала, заливая Сергею грудь, а чудовищу, которое он некогда считал своим братом, — лицо! Полицейский открыл рот, но из него не вырвалось ни единого крика — только жалкий булькающий хрип. Челюсть твари сомкнулась, с хрустом раскусив сухожилия, голосовые связки, трахею, артерии и щитовидную железу.

— Нимфа клеща убивает свою жертву, чтобы напиться крови и претерпеть очередную стадию своего развития, — едва слышно говорил ведущий на экране телевизора. — Таков жизненный цикл этого насекомого, и это совершенно естественный процесс, хотя звучит, возможно, и жутковато…

«В конце концов она тебя бросит!» — Валерка произнёс это с апломбом знатока, которым, скорее всего, не был. По крайней мере, Игорь надеялся на это. Потому что в противном случае Кузовлёв мог оказаться прав, а это означало бы… — да, чёрт возьми! — что она его бросит!

А Игорю этого не хотелось.

«Ей надоест тебя обхаживать», — сказал Валерка, когда они сидели в «Макдональдсе» и ели картошку фри с соусом. Валерка макал в жёлтую массу сразу по две-три палочки и отправлял в рот, тут же беря следующую партию. Игорь наблюдал за этим процессом, как завороженный. Но завораживал его не скоропалительно исчезающий картофель, а слова, западающие прямо в душу.

«Хватит мурыжить девчонку, — ораторствовал Кузовлёв. — Отшей её, если не хочешь, и дело и с концом. Или переспи с ней. Глядишь, оба успокоитесь».

Игорь вздохнул и принялся вставлять в крышку стаканчика соломинку: во рту пересохло, и мучительно хотелось пить.

Как объяснить Валерке, что он был влюблён в Алину ещё в младшей школе? Что те чувства, которые он испытывает к ней сейчас — после того, как они встретились столько лет спустя — совсем не похожи на светлую детскую влюблённость первого класса. Наверное, Кузовлёв просто рассмеётся, если услышит нечто подобное. Назовёт это соплями и слюнтяйством. Нет уж, лучше промолчать.

Всё это проносилось в голове у Игоря вчера, когда они с приятелем сидели в «Макдональдсе». Теперь же он был в машине, причём один — пока один. Ждал Алину.

Она не скрывала, что готова перейти грань между «друзьями» и «любовниками», но Игорь не уступал. Вот уже два года как держался. Они виделись примерно каждые три-четыре месяца, когда она прилетала из Канады в Россию по делам или навестить родственников. И его.

За океаном у неё был муж — русский, как и она. Старый и богатый, если верить рассказам Алины. И, конечно, нелюбимый. А любимый жил в России и раз за разом отшивал её, хотя мучительно хотел. Всё дело было в проклятых детских воспоминаниях! Переспать с Алиней означало бы разрушить их, расстаться с иллюзией. А она была для Игоря ценнее, чем секс. Каким бы замечательным он ни был. А в том, что Алина в постели настоящая тигрица, Игорь не сомневался. Он тяжело вздохнул.