— Очень надеюсь, — отозвался Пифанов, бросив на него мимолётный взгляд. У патологоанатома были короткие, слегка волнистые волосы, на горбатом носу сидели круглые очки в серебряной оправе. — Так вот, как я уже сказал, случай уникальный и, боюсь, необъяснимый. Понимаю, вы приходите сюда, рассчитывая, что медэксперты все вам объяснят, и сразу станет ясно, кто убийца — ну или, по крайней мере, где его искать. Но не в этот раз, парни, извините. Мы сами в тупике. Будем отправлять результаты аутопсии дальше, а что там скажут… и разберутся ли — большой вопрос. В любом случае, ждать придётся долго.

— Сколько? — спросил Сергей, предчувствуя, что ответ его не обрадует.

Пифанов снял очки и вытер лицо большим клетчатым платком.

— Не знаю. Но не меньше двух недель. У них там очередь — не мы одни такие.

— Чёрт! — пробормотал Вихарев, младший следователь, входивший в следственную группу Сергея. — И что, у тебя совсем нет предположений, что могло случиться с эти парнем? Вернее, кто с ним такое сотворил.

Пифанов взглянул на металлический стол, где лежал труп подростка лет двенадцати, вскрытый от лобка до грудины. На первый взгляд могло показаться, что он выпотрошен в результате аутопсии, но нигде поблизости не было ни одного органа, извлечённого патологоанатомом.

Однако и убийца не унёс их с собой…

— Так ты уверен, что внутренности не могли вытащить хирургически? — переспросил Сергей.

— Надеешься, что я отвечу иначе на этот раз? — усмехнулся Пифанов. — Не могу. Их не вырезали. Я понятия не имею, куда они делись. Если и существует способ вынимать из людей органы без применения скальпеля, мне он не известен. Поэтому мы и отправляем результаты обследования дальше, — патологоанатом развёл руками. — Честное слово, парни, я сам в недоумении. Вижу такое впервые, а я на этой работе без малого десять лет. И насмотрелся всякого. Да кому я рассказываю… вы сами все понимаете.

Медэксперт перевернул труп на живот, чтобы был виден разрез, идущий вдоль позвоночника. В некоторых местах кости были сломаны, и рёбра торчали в разные стороны.

— Вот, посмотрите еще раз… Ткани разорваны, органы извлечены, однако при этом нет ни разрезов, ни обрывов. Всё аккуратно до жути. В том, как этого парня разделали, есть что-то неестественное — вот, если хотите знать, о чём я подумал, когда его обследовал. И Егор со мной согласился, а вы знаете Егора.

Полицейские дружно кивнули. Егора они действительно знали: ассистента медэксперта трудно было поразить и вообще хоть как-то взбудоражить; приходя на работу, он словно превращался в машину, откладывая все человеческие реакции до момента, когда можно будет снять халат.

— Этот пацан пуст, — продолжил Пифанов, положив руку в перчатке на лопатку трупа. — Выскоблен! Нет ни одного органа — отсутствует даже мозг, хотя понадобилось бы распилить череп со стороны затылка, чтоб достать его. Но на костях нет следов инструментов. Просто трещина, достаточно широкая, чтобы мозг прошел через неё.

— Чудеса! — сказал Вихарев, бросив на Сергея неуверенный взгляд.

— Очень похоже на то, — согласился Пифанов. — Но с чудесами мы не работаем, верно?

— Верно, — отозвался Сергей. — Поэтому придётся найти нормальное объяснение.

— На этот счёт я вам уже всё сказал, — кивнул патологоанатом.

— Ладно, подождём, — сказал Сергей. — По крайней мере, у нас есть зацепка. Связь с предыдущей жертвой.

— Надеюсь, ты не думаешь, что этот пацан прикончил продавщицу? — усмехнулся Пифонов. — У него не хватило бы для этого силёнок.

— А как ты тогда объясняешь, что у него во рту её кровь? — поинтересовался Сергей, глядя на тщедушное тельце подростка.

Конечно, представить, что он перегрыз горло взрослой женщине, было трудно. Почти невозможно. Если б он хотя бы нанес ей чем-нибудь предварительно раны: ударил ножом или оглушил молотком… а так, голыми руками… И всё же факт оставался фактом: женщине перегрызли горло и выпили большую часть крови, следы которой обнаружились в ротовой полоти этого мёртвого подростка.

— Останься у него желудок или хоть пищевод, — мечтательно проговорил Пифонов, — я бы точно сказал, проглотил он кровь этой тётки или нет. Рот ведь ему мог вымазать кто угодно.

— Настоящий убийца, — понимающе сказал Вихарев. — Тот, кто прикончил обоих.

— Мне кажется, это вероятней, чем предполагать, что пацан укокошил женщину, которая могла бы скрутить его в бараний рог, да ещё сделал это безо всякого оружия, — ответил патологоанатом.

Сергей почесал щетину. Всё складывалось не очень удачно. Пара банальных убийств (то, что подросток выскоблен изнутри, само по себе еще не делало его смерть особенной, по мнению следователя) вдруг превратилась в нечто куда более обременительное, потому что, если в районе объявился маньяк, который наводит полицию на свои жертвы, намеренно объединяя их друг с другом, то колёса машины правосудия завертятся полным ходом — серийника придётся искать активно, с полной отдачей, и за результаты отвечать. Не говоря уж о том, что начальство начнёт контролировать каждый шаг и подгонять надо не надо.

Сергей тяжело вздохнул.

— Ладно, не страдай, — сказал ему Пифанов с усмешкой. — На долю каждого следователя рано или поздно выпадает что-то посерьёзнее бытовух. И «глухарь» тут не прокатит.