— А про тебя она сказала: «Ну до чего не самостоятельная, горюет, что у нее мама умерла, как будто без маминой помощи прожить нельзя», а ты обиделась?

Я оторопела. По-моему, такое мог сказать лишь психически больной человек. Но вслух я сказала:

— Да, и это помню.

— Так вот, мы когда домой приехали, то увидели, что у нас разбилось зеркало. И не просто разбилось, а как будто нижняя часть чем-то ровно отрезана.

Я вскинула на «брательника» глаза:

— Надеюсь, вы не подумали, что это мы виноваты? Да и что с того, что зеркало разбилось? Как я понимаю, у вас все замечательно: в общество книголюбов вступили, в очередь на машину встали, телевизоры там всякие цветные покупаете.

— Да, поначалу все хорошо было, — Володька не замечал язвительных слов, или делал вид, что не замечает, — но последние полгода… В общем, Нинка стала путать окончания слов.

Я замерла в ужасе.

— Как это? Неужели правда? — воскликнула Светка.

— Да-да, — подтвердил Володька, видя нашу реакцию. — Например, вместо «надо поехать» она говорит «надо поехала». И ладно бы, один-два раза случайно оговорилась, но нет, у нее это постоянно! И еще она стала жаловаться на дикие головные боли.

— Да как же это? — всплеснула руками Светка и выразительно посмотрела на меня, как бы призывая к сочувствию.

— А я чем могу помочь? — спросила я. — Я не врач, в таких вещах не разбираюсь. Но если есть проблемы со здоровьем, то надо идти к врачу.

— У тебя же была подружка-врач, — напомнил Володька, — вот я и подумал, может, ты с ней договоришься, чтобы она мою Нинку осмотрела.

Какая подружка-врач? Если и была такая у Альбины, то мне-то про это как может быть известно?

— Какая подружка-врач? — так и сказала я Володьке.

— Ну, вроде Лянка или Линка, точно не помню. Странное такое имя.

Я уже две недели живу в теле Альбины, но ни разу не слышала ни про Лянку, ни про Линку. Может, когда-то давно и дружили.

— Ну вообще-то мы с ней давно уже не общаемся, — сказала я.

— Как не общаетесь? — поразился Володька. — Ты же всегда говорила, что за такую, как она, держаться надо! А то мать болеет, врачебная помощь требуется.

Смею лишь предположить, как было дело. Возможно, у этой Лянки или Линки был дурной характер, и Альбина терпела ее выходки из-за матери. Чтобы в случае чего было к кому обратиться. А когда матери не стало, «дружбе» и пришел закономерный конец. Но только мне про это ничего не известно.

— Подожди, — сказала я, — но раз у твоей жены такие проблемы, то почему она не сходит к врачу в поликлинику? Подумать только, полгода жуткие головные боли, ошибки в речи, а вы ничего не предпринимаете?

— Да ходила она к врачу, — признался Володька и нехотя прибавил: — недавно. Только ты же знаешь наши районные поликлиники. Ей сказали ехать в больницу и искать нейрохирурга, у него и консультироваться.

— Ты понимаешь, что с головой не шутят? — моему изумлению не было предела. — Как, впрочем, и с другими частями тела. Почему она обратилась к врачу лишь недавно? Человек полгода болеет, и продолжает сидеть дома. Сразу надо было тревогу бить! Конечно, теперь-то что врачи могут сказать? А, кстати, нейрохирург… чем он занимается?

— У меня соседка, Наташка из восьмой квартиры, в больнице работает, — вспомнила Светка, — по-моему, нейрохирург занимается операциями на мозге.

Офигеть!

— Ну, похоже, у Нинки серьезные проблемы, — резюмировала я, — и вам не подружек-врачей надо искать, а идти в больницу. И чем быстрее, тем лучше.

— Но я хотел через знакомых попробовать, — пробормотал испуганный Володька, — решил связи поднять.

До чего же люди в этом времени привыкли рассчитывать на блат и крепкие связи!

— А что, по связям тоже надо попробовать, — сказала Светка, — давай я поговорю со своей соседкой.

— Давай, — уцепился за мысль Володька.

— Можно сейчас и сходить к Наташке, если она не на смене, — предложила Светка, — а потом ко мне зайдем, хоть чаю выпьем.

Я покосилась на нее — это что, намек на то, что я им даже чаю не предложила? Или надежда опять побегать за Володькой? Пригласить на чашечку чая, а там, глядишь…

— Правильно, идите к Наташке, вдруг чем поможет, — сказала я, вставая, — а мне пора в ателье ехать, время поджимает.

Ателье оказалось огромным двухэтажным зданием из бетона и стекла. Называлось оно весьма претенциозно и, я бы сказала, самонадеянно — «Дом моды». Хотя, откуда мне знать, может, у них тут есть и модели, и показы. На моем направлении значилось, что мне надо на второй этаж, в двадцать девятый кабинет.

Я открыла дверь в кабинет. Здесь было прохладно — вертелись длинные лопасти вентилятора, подвешенного к потолку. Негромко играла музыка из приемника:

«Лучше, чем вчера, лучше, чем вчера, завтра будет лучше, чем вчера», — пел с энтузиазмом высокий мужской голос.