Железнодорожница читать онлайн
— Папа остался ночевать у бабушки, — как можно спокойнее сказала я, скинула туфли и влезла в домашние тапочки.
Но девчонка не унималась:
— Ты его там бросила, да? Что ты делаешь? Как ты могла? Ты же знаешь, его нельзя где-то оставлять! Да если с папой что-то случится!.. — она вдруг сделала движение, чтобы запустить в меня книгой.
— Заткнись!!! — заорала я вне себя. Подошла и решительно отняла у нее книжку. Как же меня достали эти истерики!
Ритка разрыдалась, закрыв лицо руками. Потом набрала в рот воздуха, собираясь еще что-то сказать на своем истерическом языке.
Как вдруг дед приставил палец ко рту.
— Тс-с! Тихо! Слышите? — он мотнул головой на входную дверь.
И я, и Ритка затаили дыхание, прислушиваясь. На лестнице, в тишине ночного подъезда, гремели чьи-то тяжелые шаги. Я испуганно их считала. На лестнице всего десять ступенек. Как будто сваи вколачивают — восьмой шаг, девятый, десятый. Лестница пройдена. Теперь послышалось шорканье одежды о нашу дверь. Чье-то тяжелое дыхание. И следом — нетерпеливая трель звонка.
Я стояла, не шелохнувшись. Страх как будто пригвоздил меня к полу. Кто это в такое время?
Дед на цыпочках подкрался к двери и посмотрел в глазок.
Разглядев там кого-то, он решительно повернул ключ в замке и открыл.
Глава 18
В открытую дверь ввалился… Вадим, заполнив прихожую сивушным запахом. Не останавливаясь, тяжелыми чугунными шагами, он прошел в зал, бухнулся на диван и сразу же захрапел.
— Папочка! — Ритка первым делом принялась стягивать с него ботинки.
— Ой, — схватился за голову дед, — ты посмотри, какие у него штаны грязные!
Брюки, действительно, были в уличной грязи. Должно быть, Вадим падал по дороге, и неоднократно. В районе ширинки темнело мокрое пятно. Теперь уже и в комнате воняло мочой и перегаром.
— Как они его отпустили? — с раздражением сказала я. — Обещали ведь кресло-кровать для него разложить.
— Ну, не ругайся на людей, — урезонил меня дед, — думаешь, им приятно такое в доме оставлять?
Ага, мама взрастила алкоголика. А нянчиться с ним почему-то должна жена. И тесть, который вообще такого не заслужил.
Словно в ответ на мой вопрос, зашелся звонкой трелью телефонный аппарат. Я схватила трубку и услышала встревоженный голос Андрея:
— Алло, алло, Альбина! А Вадим пришел?
— Пришел, — процедила я сквозь зубы.
— А то он вырвался и убежал, мы его удержать не смогли, — нервно рассмеялся Андрей, — переживаем — дошел, не дошел. Дошел, оказывается, на автомате. Ну и отлично! Смотри, не давай ему завтра похмеляться. А то у нас в среду экзамен по морской безопасности. Хорошо?
— Хорошо, — выдавила я, стараясь не разразиться матерными словами.
— Ладно, спокойной ночи.
Какая там спокойная ночь!
Мы с дедом еле как стянули с Вадима грязную вонючую одежду и выкинули ее на балкон, чтобы в квартире не воняло. И я не я буду, если не заставлю его самого все отстирать. Хоть на руках пусть стирает, хоть на машинке. Пусть хоть маму свою просит помочь.
С трудом загнали мы Ритку спать. Сейчас, на каникулах, она стала вставать позже обычного, и полночи потом не могла уснуть.
Усталые, присели отдохнуть — я в кресло, а дед на табуретку.
— Как меня угораздило за такого замуж выйти? — недоумевала я.
— А сколько мы с матерью тебе говорили? — напомнил дед. — Сколько предупреждали — нет мужа, и это не муж!
— Вон, соседи наши, дочь хотят за приличного парня выдать, — я рассказала деду о разговоре с соседкой, — пусть так, с помощью хитрости, но их можно понять.
— В воскресенье придут? — переспросил он, выслушав. — Правильно делают. Раз дочка не бойкая, не активная, конечно, ей надо помочь.
— Пойду, посмотрю, спит ли Ритка, — я поднялась с кресла, — а то бывает, уложишь ее, а она полночи книжку читает под одеялом с фонариком.
Я неслышно отворила дверь в спальню девочки и остолбенела. Ритка стояла перед распахнутым окном на коленях и шептала:
— Господи, сделай так, чтобы мой папа всегда был живой и здоровый, целый и невредимый…
А я думала, в советское время никто не умел молиться. Да и вряд ли она крещеная. В те времена детей, как правило, не крестили. Моя первая мысль была подскочить к ней, схватить за руку и заорать: «Ты откуда это знаешь? Кто тебя научил?».
Но я тихонько прикрыла дверь и вернулась в жесткое старое кресло. Какое я имею право вмешиваться в чьи-то молитвы, тем более, самые искренние? Понятно, что никто ее этому не учил. В книжках где-то вычитала.