Не разувшись, прямо в босоножках, в зал вбежала… Светка.

На нее страшно было смотреть. Вся зареванная, с красным лицом и взлохмаченными кудряшками, она рухнула на диван между Вадимом и Машей и зашлась в рыданиях, заламывая руки.

Я сидела ни жива ни мертва от страха. Что случилось? Что нам Светка сейчас выпалит? Неужели самое страшное с Володькиной женой? Боже! Каким бы человек ни был, что бы он ни делал и ни говорил, а всегда страшно услышать о нем плохое известие.

Вадим подскочил и побежал на кухню. Вернулся с граненым стаканом, наполненным водой.

— На, выпей!

Светка отпила глоток, поперхнулась, неловко утерлась и что-то невнятное промычала.

— Да что случилось? — я смотрела в ее страшные, красные глаза и ожидала услышать, что угодно.

Светка тяжело дышала, и сначала из ее груди доносились лишь нечленораздельные звуки.

— Я… Ваш… — грудь ее в легком сарафанчике высоко вздымалась.

— Ты? Наш? Кто наш? — я уже смутно догадывалась, что речь пойдет о Володьке.

Светка вдохнула поглубже, опустила голову и прижала руку к ходящей ходуном груди.

— Ваш Володька, — она заговорила, продолжая всхлипывать и судорожно вдыхать воздух, — ваш Володька ездит к любовнице!

Светка опять зарыдала.

Вадим круглыми испуганными глазами уставился на меня. Маша закрыла лицо руками и сидела, не шелохнувшись — тонкая, чувствительная натура.

Одна я почему-то не удивилась.

— Во-первых, он давно уже не наш, он отщепенец, — спокойно сказала я, — и ты знаешь, почему. Во-вторых, это его личное дело, пусть хоть гарем заведет. Если бабы ведутся на такого, как он, их проблемы. А откуда ты, кстати, узнала? Он что, сам тебе это сказал?

Светка выудила из своей сумочки большой носовой платок в клеточку и шумно высморкалась.

— Нет, — покачала она головой, — не сам. Я за ним проследила.

— Ах, ты еще и следила за ним, — я изо всех сил старалась не выдать смешанных чувств, охвативших меня.

— А что мне оставалось? Я давно заподозрила неладное. Прибежит с утра, девчонок мне отдаст, и бегом куда-то. Я и так, и эдак: «Давай чаю попьем, давай сходим вместе куда-то». А он ни в какую. «Мне бежать надо», и все тут.

Какого чаю? Я смотрела на странную женщину и диву давалась. Ну, если ты уже когда-то за ним бегала, а он тебя послал? Неужели непонятно, что про такого мужика стоит забыть и не вспоминать?

— Так, может, ему с утра на работу надо? — предположил Вадим. — Или по делам важным?

— Ага, в выходной день? — возразила Светка. — В общем, сегодня он дочек привел, и бежать. А мне давно было интересно, куда он бежит все время? И я заранее с мамой договорилась, чтобы она с детьми посидела. Как только он побежал со стрелой в жопе, я выскочила следом. И что вы думаете? Он побежал на станцию и сел в электричку. Я — туда же, только устроилась так, чтобы он меня не видел.

— Неужели получилось, и он тебя не заметил? — Вадим смотрел на Светку с явным интересом и даже сочувствием. — И где он вышел?

— На Угольной, — Светка посмотрела на меня с такой злобой, как будто я в чем-то виновата.

— Что ты на меня так смотришь? — не выдержала я. — Да, я работаю сейчас на Угольной, но при чем тут Володькина любовница? Понятно же, простое совпадение.

— Извини, это я так, — махнула рукой Светка. — Ну, в общем, вышел он из вагона и идет в сторону жилого массива. Я — за ним. Смотрю, подходит к девятиэтажке, а там, во дворе, баба сидит. Самая обыкновенная, худая, с легкой химией, короткая стрижка. Не молодая, как вы понимаете. И возле нее двое ребятишек бегают, «Мама, мама». Одному лет двенадцать уже, второму поменьше. Как они Володьку увидели, бросились к нему. Баба на шее повисла, целуются на глазах у всех. А пацаны такие: «Ой, дядя Володя!», а он из кармана шоколадку достает и им протягивает. Потом он эту бабу обнял, и пошли они вместе в подъезд.

Светка остановилась ненадолго, утираясь платочком. А мы сидели ошеломленные и подавленные. Понятно же — раз целуются и обнимаются, — значит, и правда отношения между людьми. Тут не обязательно со свечкой стоять. Я думала, после этого Светка развернулась и уехала, но нет!

— Дети ее остались на улице, — продолжала она, — ну, я подошла к ним и спрашиваю: «А вы этого дядю давно знаете?». Они закивали так радостно: «Давно, полгода где-то! Он скоро нашим папой станет!». Ах, так? И меня такая злость взяла! Что же это такое? Пока я с его детьми сижу, кормлю их, на прогулки вожу! Швейную машинку у соседки одолжила, чтобы платьиц им нашить. А он в это время с какими-то бабами кувыркается? Люди, что делается? Ну, я у пацанов узнала, в какую квартиру они пошли, и…

— О-о, так ты и в квартиру поперлась? — я в ужасе зажмурилась. — И как тебя там приняли?