Мы с Лёхой пожали Кириллу руку и пошли со Светкой на пару. Похоже, Витька боится публичных выступлений. Есть такая фобия. Вспомнилось, что он с самого начала был не в восторге от Машиной затеи привлечь его к инициативе с агитбригадой. Он честно сегодня попробовал порепетировать сценку. Надо было его похвалить, поощрить. А не критиковать. Глядишь, и преодолел бы свои страхи. Но кто ж знал.

На оставшейся паре Витька сидел мрачнее тучи. Никто из нас его не трогал. Мы все рассудили, что вернёмся к этому вопросу позднее, сейчас явно не время.

***

Переговорный пункт недалеко от метро Щербаковская.

Галия вся извелась, пока её соединили с квартирой родителей. Она полночи не спала, всё готовилась к разговору с матерью. Потом на парах тоже нет-нет, да и начинала снова фантазировать, решая, что скажет, и что может услышать в ответ. Придумывала диалоги, обижалась, злилась и опять придумывала. Думала она и о том, что скажет отцу…

В переговорном пункте была очередь. Снова пришлось томиться в ожидании. Пашка помогал хоть немного расслабиться, сочувственно держа ее за руку, пока она изводила себя. Наконец, её пригласили в кабинку.

— Ало! — нетерпеливо сказала она в трубку.

— Ну привет. — услышала она голос брата на том конце провода.

От неожиданности Галия забыла всё, что придумала, пока к разговору готовилась. Про Марата она как-то забыла. Его в планах не было… Почему-то не ожидала, что трубку возьмёт именно брат.

— Как дела? — неожиданно для самой себя просто спросила она.

— Ох, даже и не спрашивай! Тут такие дела! — воскликнул Марат.

Москва

Глядя на сидящую в телефонной кабинке Галию, судорожно прижимающую к уху трубку, я понял, что новости у нее из дома так себе. На лице жены застыло тревожное выражение, глаза по пять копеек, а уж когда она аж рукой рот закрыла, выражая ужас, едва сдержался, чтобы в кабинку не вломиться. Тесно там, да и что толку, если я буду над душой стоять? Все равно ничего не слышно. Так что сидим, ждем.

Марат тем временем продолжал сбивчиво рассказывать новости сестре:

— Отец с матерью на моей памяти ни разу так еще не ссорились, — говорил он, — Я с тренировки как вернулся, они уже, похоже, пару часов скандалили и все не унимались. Отец как с цепи сорвался. Не понял до конца, что мать там натворила у вас в Москве, вроде они оба такие довольные вернулись. Все ж хорошо было! А утром я пришел, а тут такое… Про помаду какую-то отец все кричал. Что за помада, о чем речь?

— Мама помадой воротник Пашиной рубашки измазала, чтоб нас поссорить, — мрачно пояснила Галия.

Марат затих.

— Ты слушаешь? — спустя несколько секунд молчания Галия заволновалась, что связь прервалась.

— Жопа, — сдавленно ответил Марат. — Извини. Но, блин, какая же жопа!

— Да я сама в ужасе. Не хотела папе говорить, когда мы догадались, что это мама. Но и молчать про такое, сам понимаешь.

— Ну да, не вариант, — Марат вздохнул. — И главное, что она к ведунье этой своей опять пошла. Обещала же отцу, что завязала с этим. Клялась…

— Что теперь будет? Как думаешь? Они помирятся? — Галия не могла найти себе места от переживаний.

— Ха! Ты отца хорошо знаешь. Он только с виду спокойный. Злить его — себе дороже. А сейчас ему сильно подгорело. Боюсь, что все только началось. Это надолго, точно. Такое он матери не забудет. Они спят в разных комнатах, не разговаривают больше. И отец не пьет. Вообще ни капли.

— Мамочки! — Галия в ужасе прикрыла рот ладошкой. — Это плохо.

— Вот и я о том. — Марат согласно хмыкнул. — А ведунье этой я вообще не завидую. Отец всерьез к ней собрался. Сказал, что с дежурства заедет и ухмыльнулся так, что, если б он за моей спиной в самолете стоял, я б без парашюта вниз прыгнул, даже не раздумывая.

Поговорив с братом, Галия на негнущихся ногах вышла из телефонной будки и плюхнулась на стул рядом с Пашей.

— Нельзя было родителям про помаду рассказывать, — дрожащим голосом сказала она, а потом, помолчав, добавила. — И не рассказывать тоже было нельзя.

Всю дорогу домой обсуждали с женой сложившуюся ситуацию. Расспрашивал Галию обо всем подробно, давая ей выговориться и тем самым успокоиться. Заметил, что чем больше она проговаривает волнующие ее темы, тем более рационально начинает их оценивать. Речь моей жене явно позволяет справиться с эмоциями. Не всегда и не у всех это срабатывает. Но у нее именно такая особенность есть. А вот если молчит и что-то сама себе думает, то жди беды. Нафантазирует такого, что потом только диву даешься.