— Вот немного не дотерпел, — устало вздохнула Марисса, баюкая сверток в руках. — Я бы тебя сама позвала.

— Иланна… — Крист дернулся, увидев, что дочь лежит с закрытыми глазами, и сделал было шаг к ней.

— Все с ней хорошо. Спит, умаялась. Не трогай ее, лучше Эдриана подержи, — повитуха протянула ему необычно тихого ребенка.

— Эдриан?

— Ну, девчушка так сказала. В честь отца, значится.

Эдриан… Крист скривился, словно у него заныли все зубы разом. Не то чтобы он одобрял такой выбор имени. Когда девять месяцев назад в деревне остановился залетный Обладатель Истока — это, конечно, было событием, о котором судачили следующие пару недель. Но когда оказалось, что, помимо воспоминаний и кучи денег, этот… гм… нехороший человек оставил после себя еще кое-что… Кристу захотелось догнать его и придушить. Ну, или хотя бы заставить вернуться и жениться на дочери. Но где он, а где — Обладатель Истока? Да и поздно было уже догонять.

Ладно. Он еще поговорит с Иланной насчет этого имени. Хотя ей как в голову что-то втемяшится — никак потом не выбьешь…

Нежно баюкая младенца с не по-детски серьезным лицом, он тихо уточнил, глядя в яркие изумрудные глаза внука:

— Сродство с Системой уже проверяла?

— Нет, конечно. Тебе прям не терпится? Сам же увидишь через пару дней, когда она к духовному телу подстроится…

— Почему бы и нет? Иланна пока спит, Эдри есть не просит.

Марисса пожала плечами и высунула голову из комнаты, прикрикнув на помощницу и приказав ей притащить артефакт проверки. Пока та бегала на второй этаж, Крист не выдержал и все же уточнил:

— Слушай, а это нормально, что он не орет? С ним все в порядке? Может, он немой?

— Ну… на вид здоровый, — неуверенно пожала плечами повитуха. — Наверное, просто с рождения спокойный, бывает такое… хотя и редко, конечно.

Наконец, прибежала помощница. Передала артефакт Мариссе и с любопытством уставилась на действо. И… ее тут же выставили вон. Нечего уши греть. Повитуха молча передала прямоугольную металлическую пластинку Кристу и ушла в угол, заваривать чай.

— А…

— Ко лбу прислони и подержи.

Крист кивнул, осторожно перехватил внука так, чтобы вторая рука оказалась свободной, и приложил артефакт проверки ко лбу ребенка. Выждал несколько секунд, перевернул пластину. И недоуменно моргнул.

— Одиннадцать?

— Одиннадцать⁈ — Марисса, заливавшая воду в чайник, чуть не выронила ведро, расплескав половину воды вокруг себя.

— Одиннадцать.

— Как так-то? Сын Обладателя Истока… да и у Иланны хороший показатель был. А тут… одиннадцать процентов, ох-хо-хо… бедный паренек…

Крист, не слушая причитания Мариссы, беспомощно смотрел на внука. Это, конечно, не приговор, но хорошего мало. Очень мало.

Эдриан осоловело моргнул и вдруг оглушительно заорал.

Словно почуял что-то.

Ежедневное заполнение дневника для меня стало ритуалом. Привычным, вносящим некую упорядоченность в этот хаотичный мир. Сегодня — юбилей. Ровно десять лет назад я оставил свою первую запись в толстой клетчатой тетради. Та тетрадь закончилась удивительно быстро. Следом за ней закончилась вторая, третья, четвертая… пока я не плюнул и не перешел в электронный формат. Изо дня в день, без единого пропуска. Даже возвращаясь пьяным посреди ночи, находил в себе силы почистить зубы и напечатать хотя бы пару строк. Не обязательно о прошедшем дне, чаще всего это был всего лишь поток мыслей, разговор с самим собой.

Алиса, когда я дал ей почитать отрывки отсюда, сказала, что я слегка поехавший. Что ж, не буду отрицать очевидного. Но пусть тот, кто абсолютно здоров — первым кинет в меня камень.

Дневник Альберта Ломова, 28 мая 2024. Последняя запись.

* * *

Смерть — довольно ожидаемое событие в жизни каждого человека.

И, думаю, каждый из людей рано или поздно задумывался — а что его ждет после смерти? Перерождение? Рай или ад, в зависимости от того, насколько ты нагрешил? Или темное небытие, где тебя попросту не существует, а значит — и почувствовать ты ничего не можешь?

Я не был исключением. Иногда и мне, особенно перед сном, забредали в голову подобные мысли. Разве что я был практически уверен именно в варианте небытия. К религии я относился постольку-поскольку, хоть и признавал ее необходимость для некоторых людей… и для некоторых ситуаций. «Не бывает атеистов в окопах под огнем», как говорится. Но я в окопах не сидел, да и сам по себе какой-то особой потребности в богах не испытывал. Куда ближе мне были позиции некоторых древнегреческих и древнеримских стоиков: «в смерти как таковой ничего плохого нет, потому что ты все равно после нее ничего не почувствуешь».

Насколько же я удивился, когда умер… и на этом ничего не закончилось.