— Это не Аргрим, — я развернулся и на миг встретился взглядом с товарищем, а затем вновь уставился в ревущую за пределами камеры ночь.

На самом деле Зартак считался не планетой, а планетоидом. Большую часть его поверхности покрывали джунгли и скалы. Наша тюрьма называлась Скважина № 1. Она представляла собой круглый цилиндр, углубившийся в недра более чем на полтора километра. Диаметр цилиндра составлял около двухсот метров, от него во все стороны на разной глубине отходили штольни и коридоры, ведущие к залежам минерального сырья на основе адамантия. Зартак был невероятно богат адамантием, ближайшие планетарные губернаторы заключили выгодные контракты на покупку сырья, оплачивая товар не только деньгами, но и преступниками из своих миров. Живое мясо текло сюда непрерывным потоком, но редко кто проживал более четырех-пяти лет. Жестокие условия, болезни, скудная еда и бесконечный рабский труд не способствовали долголетию. Зартак считался билетом в один конец. На финише всех нас ждала общая безымянная могила.

Круг за кругом, этаж за этажом Скважину № 1 опоясывали камеры, спускаясь все ниже и ниже, до самого дна и входов в Нору — бесконечной сети проходов и шахт, ведущих к выработкам, кое-где оснащенных рельсами с вагонетками. Притулившиеся по кругу камеры могли похвастаться лишь одной капитальной стеной, которой выступала сама Скважина. Все прочее — полы, потолки, лестницы, переходы, двери и остальные стены наших камер сварили из решеток. Мы могли частично видеть соседей сверху, снизу и по сторонам. И арбитры прекрасно нас видели.

На каждом из десяти этажей находилась бронированная кабина с охранником, присматривающим за своим сектором. И сейчас я наблюдал, как ближайший к нам арбитр торопливо активирует вокс-связь, пытаясь понять, что же, черт возьми, происходит. Похоже, опасность приближалась к нам откуда-то изнутри Скважины. Я чуял беду своим псайкерским даром.

На первый взгляд казалось странным, что заключенных предупреждают о тревоге. Но так мог рассуждать лишь незнакомый с нашими обычаями наблюдатель. Все объяснялось просто — арбитры давали зекам знак не дергаться, сидеть тише воды, ниже травы. А иначе наверху в диспетчерской кто-то щелкнет тумблером, и наши руки превратятся в кровавый фарш. Никто не собирался с нами церемониться. Подобное казалась вполне заурядным положением дел.

— Что-то приближается, — помимо воли признался я. Моему новому телу исполнилось четырнадцать лет, оно было худым и изможденным, с кровавыми мозолями на руках и ногах, но псайкерский дар работал. Даже странно, что я так быстро к нему привык и уже не мыслил себя без новых способностей — а ведь в прошлой жизни ничего такого у меня не было.

Давление, похожее на то, что давит на череп в самых глубоких рудниках, сдавливало мозг. Оно непрерывно пульсировало в висках и начинало меня пугать. Пугать по-настоящему, совсем не так, как угрозы туповатого Аргрима посадить «на перо». К тому же во рту появился привкус алюминия и пепла.

— Это те твари, что ты видишь в темноте? — беспокойно пошевелился Долар и металлическая кровать протестующе скрипнула. — Те, от которых у тебя кошмары?

— Похоже на то, — с первого дня мои сны заполнили ревущие тени с когтями и шипами, треск молний и злобные красные глаза. Эти виденья хорошего настроения, равно как и сил, не давали. Хуже всего был жуткий рогатый череп, глядевший из черной пустоты. Он свирепо ухмылялся, доброта в его глазах отсутствовала напрочь. Такими понятиями он просто не оперировало и считал их атавизмом. — Они идут за мной.

— Спаси нас Святая аквила! И за мной? — теперь в голосе Долара появился испуг.

— За всеми нами. Будь наготове. Скоро начнется.

— Я буду, только скажи, что надо делать.

— Береги нас и слушай мои приказы, вот и все. Понял? — на самом деле мне претил подобный командный тон, но что оставалось делать с недалеким сокамерником?

— Да.

Шум нарастал. Голоса заключенных звучали все громче, где-то снизу раздался первый крик, испуганный и ничего непонимающий. Загорелись дополнительные лампы. В их свете стали видны выбитые на центральных проходах священные аквилы и лестницы, ведущие вверх и вниз. Арбитр покинул свою будку, вертел головой по сторонам, пялился вниз и сжимал в руках тяжелый дробовик. Шлем с зеркальной лицевой пластиной не позволял видеть его лицо, но полнейшее недоумение арбитра я чувствовал прекрасно.

— Что происходит, Скелл? — из камеры снизу заорал Недзи, вцепившийся руками в койку. Его сосед Холлис так же смотрел на меня.

— Откуда мне знать? — за несколько дней в новом мире я успел сойтись с Недзи поближе. Он вывихнул себе палец, а я, сам не зная как, на каком-то интуитивном уровне, снял ему боль и вправил палец на место. Естественно, так работал мой псайкерский дар. С тех пор Недзи и три его друга стали относиться ко мне заметно теплее.

— Ты всегда все знаешь! — крик Недзи перекрывал гул сирен. — Говори, Скелл!