Управляющий поклонился, а я принялась мерить шагами галерею. В моей комнате все также висели наряды, сшитые для супруги Темнейшего, но я так и не переоделась, оставаясь в джинсах и джемпере. Темные смотрели на меня с недоверием и осторожностью, но, думаю, дело не в одежде. Я – светлая, мой силуэт отдавал сиянием – они привыкли ненавидеть таких как я. Но, как ни странно, гневом темные не пылали, и ненависти я не чувствовала. Андвари так вообще даже бровью не повел. Железная выдержка. Я грустно улыбнулась: при должном примере Темнейшего и Светлейшей вражду между сторонами можно было бы прекратить. Взаимная неприязнь светлых и темных построена на памяти и не подпитана ничем, кроме привычки ненавидеть. Но главы «государств» не желали идти на перемирие, не давали и шанса друг другу. Печально.

Я ведь тоже не знала, какое будущее ждет меня. Даже толком не осмыслила свой новый статус – слишком переживала за Деона. Я не отражение, я норна, светлая норна. Сейчас мы с Деоном еще дальше друг от друга, чем были, когда я была полукровкой. Полукровок он еще мог терпеть, а вот светлых люто ненавидел. Мы не сгорели с ним в пламени страсти, но обречены страдать в огненной ненависти. Грустно, как все это грустно…

Деона не было трое суток – я уже не знала, куда бежать и кого просить о помощи, когда услышала звук шагов в гостиной. Резко вскочила: в одной сорочке, босая и растрепанная. Чуткий сон как рукой сняло, а сердце застонало и бросилось к Деону даже раньше, чем ноги коснулись пушистого ковра.

– Вернулся, – шепнула, увидев усталое лицо господина и повелителя своего сердца.

– Мир еще немного полихорадит, но мы успели вовремя.

Я кивнула, не провоцируя на дальнейший разговор. Пусть Деон отдохнет. Я хотела бы упасть в его объятия, но боялась, что оттолкнет, поэтому сказала не то, что хотела:

– В спальне ждет ужин, поешь, а я распоряжусь насчет ванны.

Сказала, как леди и хозяйка, засовывая любопытство и прочие качества невоспитанных девиц себе в одно место.

– Постой.

Деон поймал мою ладонь, когда я проходила мимо.

– Как ты себя ощущаешь здесь?

Я на мгновение задумалась. Да нормально, все как обычно.

– Хорошо, – ответила просто я. Деон так и не отпустил мою руку, продолжал удерживать – значит, разговору быть. – Как ты нашел меня?

– Мое отражение часто думало о некой Лиз-зе Соколовой.

Он так смешно протянул мое имя, что я не сдержала несмелую улыбку. С буквой «з» здесь не очень дружат.

– Я смотрел в кривое зеркало, – серьезно продолжил Деон, – и видел лицо женщины, которая со мной рядом. Твое лицо, Лиса.

– Разве темный может видеть отражение светлой?

– Нет, – покачал головой он. – Если, конечно, они не стали парой: и духовно, и физически.

– Но если я не отражение и никогда им не было, то почему видела Дмитрия Максимовича?

– Не знаю. С тобой, золотистый котенок, никогда не было просто и понятно.

Деон назвал меня ласковым прозвищем – значит ли это что-нибудь?..

– Но мы узнаем. Владыка Равновесия должен многое объяснить.

– Я чуть не погубила целый мир, – я обняла себя за плечи, отворачиваясь. – Так закопалась в переживаниях, что ничего не поняла, не почувствовала.

– А что ты чувствуешь сейчас? – Деон подошел сзади, близко, но не касаясь.

– Я не знаю, все так запуталось. Мы с тобой стали еще дальше, чем были. Я светлая, и ты ненавидишь меня за это.

Я не повернулась – побоялась встречаться с ним взглядом. До этого мы говорили об общем, а личное у нас болезненное. В прошлый раз меня назвали «никем», обжигая яростной ненавистью. Не хочу больше. Это слишком больно.

Наши бедра с Деоном соприкоснулись, и он провел по ним руками, медленно поднимаясь к груди. Зарылся носом в волосы и, громко втянув их аромат, поцеловал в самое основание шеи, туда, где было пятнышко в виде солнца. Его прикосновения были красноречивей всяких слов. Тоже скучал.

– Возле меня всегда были сила, долг, ответственность, честь, страсть, похоть, гордыня, злость и даже страх, – вдруг шепотом, быстро заговорил Деон. – Я никогда не думал о любви, не говорил и даже не испытывал. Но мне так нравится, как ты смешно морщишь нос, когда злишься. Как улыбаешься, как пахнешь, как смотришь, когда говоришь, что любишь. Бесишь ты меня жутко, светлая Лиса.

Я повернулась, чтобы ответить: вы, Темнейший, знаете, тоже не подарок! И рот во сне смешно приоткрыт, и решаете все единолично, о любви не говорите – не торт, в общем, совсем не торт!

– Может, это и есть любовь? – неожиданно спросил он.

– У нас есть время проверить, – мягко ответила я, разом позабыв все претензии.

– Мне нужно вымыться – я воняю человеческим миром.

Я принюхалась даже.

– М-мм, запах пыли, выхлопных газов и картошки фри – точно, мой мир.

– Не твой, – Деон подхватил меня на руки, – и никогда твоим не был.

– Но…

– Не хочу сейчас это обсуждать, лучше помоги мне раздеться, а я помогу тебе.