Леонардо остановился. Вдох-выдох, вдох-выдох, вытереть пот, опять и вновь смахнуть с бровей и ресниц соленые жгучие капли. Дать себе минуту отдыха, недолго, рвано подумать о Темных камнях. Да, да, все знают — за владение Темными камнями наказание одно — смерть. Смерть дрянная, позорная, запоминаемая всеми на поколения — утопление живым в нечистотах. Утопление любого — захудалого пейзанина — хотя откуда у нищеты золото на Темные камни? Воина, купца, ремесленника, графа, герцога и даже принца крови — было такое, случилось. Утопление в выгребной яме, в неимоверно вонючем дерьме, что уже почти забродило, с масляной ядовито-зеленистой пленкой на поверхности. А перед этим тебе обрубят все пальцы, затем кисти и стопы, заклеймят и в конце кастрируют. Глаза не выжгут — ты должен видеть, нос не отрежут — ты должен чувствовать все эти мерзостные миазмы, а барабанные перепонки не проткнут — ты должен слышать свой приговор. А знаете почему?

В памяти Леонардо всплыли злые кривые линии рун футтарского письма: «…возьми же сердце и печень младенца пола любого, пока он жив еще и истолки его ступкой из черного железа. Семя же юноши бери из тела его, каменным ножом взрезав жертву от aro, что сиречь пах, до нижних правых ребер одним резом и помни — не может дающий семя свое при этом умереть. Дале все это залей же кипящей кровью девственницы, сама же она может быть уже и мертва. Затем добавь туда же…».

«Ни хрена себе даосская пилюля бессмертия!».

Леонардо мгновенно вынырнул из вспоминания, сильно дрогнул телом, до нелепого взмахивания рукой и тревожно огляделся. Это случилось снова? Или это тут, снаружи его разума? Но в комнате пусто, тихо, даже нет теней, в которых можно скрыться, можно спрятаться. Ему вновь почудилось, ему вновь показалось? Показалось… Или не показалось? До сундука остался один шаг. И Леонардо решил, что ему… Неважно.

Пальцы царапнули ногтями тяжёлую крышку сундука, руки с усилием потянули ее вверх, ставя окованный стальными полосами деревянный массив на откидные упоры. Теперь нажать на шляпку второго в левом ряду гвоздя, затем вдавить пятый и одновременно поставить пальцы на первый и третий гвоздь первого ряда. Вот и ожидаемый щелчок. Теперь досчитать до десяти, до ослабления взведенной пружины, продолжая нажимать на шляпки гвоздей. Иначе все — острый конец толстой иглы разобьет флакон с Темными камнями, а освобожденная движением иглы колба зальет все кислотой. Второй щелчок и чуть слышный звук проворачивающихся на пол-оборота шестеренок. Все, теперь можно доставать.

Леонардо дрожащими руками извлек из потайной ниши длинное тело прямоугольного флакона, рваными движениями скрутил защитный колпачок, вытянул из горловины плотно притертую пробку. На влажную потную ладонь упала свинцовой плюхой невесомая гранула. Одна или две? Две!

Язык торопливо слизнул еле видимые фиолетово-белесые крупинки, пальцы торопливо заткнули пробку, колпачок он накрутит потом. Сейчас надо переждать приступ. Сползти по стенке, ухватить-вгрызться зубами в кружевной воротник сорочки и терпеть, терпеть! Ничто не дается даром, ничто не дается без боли. А полное исцеление…

Болезненная судорога пронзила Леонардо от макушки до пят, ухватила раскаленными клещами икры ног. Пальцы ног заломило вверх, мизинцы рук стянуло к безымянным, с висков к затылку, а затем по шее, вниз к лопаткам, прокатилась волна обжигающе-колючего холода. И его тело заполнила боль, боль, одна сплошная боль. Боли было так много, что Леонардо казалось, что он плывет в ней, тонет в ней, живет ею. Почему, почему никто не предупредил его, что это так, так БОЛЬНО?!

«И стоит оно этого? Отлежался бы парень неделю, и встал бы на ноги без этого мазохизма».

«Он не владеет ни Курато-сальва, ни Темным исцелением. И у меня нет недели».

«Нет недели? Неужели развеешься? Радость-то какая! Ты то, желтоглазый, откуда знаешь?»

«Сила говорит со мной, Сила дает мне знание. И не тебе сомневаться в моих словах, низший!».

«Не ори, парень услышит. А за низшего мы еще поговорим».

Леонардо с шумным хрипом выплюнул изжеванный ворот рубахи изо рта, обхватил голову руками, больно ударив по щеке флаконом, зажатым в пальцах.

Это что, это кто… Это что сейчас с ним было? Галлюцинации, бред, чужие голоса? Это последствия приема гранул? Это еще одно не озвученное ему последствие приема Темных камней? Но это было так реально, это было так явно… Словно эти двое говорили рядом с ним, говорили в нем! Внутри него! Кто это говорил?!

Леонардо вскинул голову и громко произнес, почти выкрикнул:

— Кто здесь? Кто-то здесь есть? Немедленно отзовитесь! Я, легат-инквизитор видам Леонардо облеченный властью Задающего Вопросы именем Священной конгрегации приказываю вам отозваться! Немедленно!