— Мог бы спросить у своей егозы, на что инфо-феи способны, не делал бы глупостей, — постучал кулаком по лбу. — Ты голову-то включай, малой, не только для того, чтобы палить. Мы же в город идем, где без чужого ведома перднуть нельзя, а ты волыну хочешь в штанину заправить и ходить. Заметят вмиг. Заклинания я на них наложил, роботы их не почуют даже через фильтры.

— А на винтовки такого нельзя?

— У людей вокруг глаза есть. Механоидам могут приказать стрелять на поражение в того, кто не понравился местным властям.

Выпрямился. Оделся старик быстрее остальных. Годы не помеха армейской выучке.

— Ну что вы, как клуши? Живо-живо, живо!

Дед зашуршал блистером жвачки, сунул ее в рот, разжевал. Прежнее шмотье сложили в сумки — он плюнул. Не знаю, что у него там была за дрянь, но сумки тотчас же вспыхнули. Винтовки впихнули под стройматериалы.

— Не найдут?

— Когда здесь карсиры будут, мы уже свинтим. Ходу.

Гражданский отсек встретил ярким, почти летним солнышком. Я на миг засмотрелся — белые, монолитные здания уносились вверх. Архитекторы, проектировавшие шпили многоэтажек, будто соревновались, кто воплотит нелепую, но потрясающую задумку.

Получалось у всех и по-разному.

Непривычно от обилия автомобилей. За тот день, что пробыл в секторе для шавов, отвык видеть жизнь такой, какой хотел бы видеть.

— Идешь, нет? — Соха пихнул меня в плечо, поторопил. Поскакал за ними следом.

Не все так радужно, говорили проверочные столбы сканеров. Тяжеловооруженные бойцы в современной броне, визоры очков фильтровали любого, кто покажется им подозрительным.

Дед вел подворотнями, словно всю жизнь бродил среди этих кварталов.

— Ружемант, язык знаешь? — вопрос, который следовало задать раньше. Покачал головой в ответ. Полковник выдохнул, обронил незнакомое ругательство. — Если что, прикидывайся немым. Показывай документы, если с ними порядок, а не подделка.

Очень надеялся на первое — Фелиция все-таки выписывала, а возможности проверить не было. Голос полковника вдруг зазвучал в голове. Ириска оказалась напугана напором: ему удалось взломать ее протоколы на раз-два.

Сильный дед…

«Слушай, ружемант. Ни слова, русский язык здесь распознают быстро. Можно было нарядить тебя в костюм серво, но ты видел сам — пистолет там приткнуть некуда. И серво говорят очень редко, за это можно схлопотать».

«Идем к богатырю?» — спросил мысленно.

Ерохин молча кивнул.

«Знаешь, значит, где у них арена. Бывал здесь раньше?»

«Просто это самый подходящий торговый центр для таких… празднеств».

«Смышленый, малой, — ухмыльнулся дед. — Не глазей шибко по сторонам. Деревенщин тут не держат…»

* * *

Торговый центр перестроили. Ириска показывала его прежние фотографии — небо и земля. Царенатцы любили эстетику форм, триумфальность, кичливую показушность.

— Пришли, орлы, — тихо шепнул Ерохин. — Пушки не просрали?

Никто отвечать не спешил.

— Действовать будем по обстоятельствам. В гражданских не стреляем, заложников не берем. Все ясно?

— Даже если совсем туго, товарищ полковник? — Соха помрачнел. Будто в самом деле мечтал прихватить с собой царенаточку посисястей. — Они ж того, нас бы не жалели. Вона как сюда ходят смотреть, как людей убивают — ни стыда у них, ни совести!

— А ты что же, Соха, как они хочешь быть? Мы русские солдаты, не забываем. Мы русскими останемся в Царенате, в Синьилае, в Африке — где угодно! — Ерохин тоже разошелся не на шутку. Будто слова подчиненного его страшно задели. — Не стреляем мы и не бьем гражданских, каким бы сволочным ритуалам они здесь ни предавались. Такими их растили, такими воспитывали. После войны осудят без нас. Война — она только в сказках все списывает, совесть потом за каждую загубленную зазря душу изъест. Ну, что встали? Сопли утерли, шагом марш!

Наш дед, уважаю.

Он отвел нас в сторонку, к лавке. Подхватил с прилавка газету, швырнул купюру продавцу — тот расплылся в улыбке, поправив кепи. Сдачи с него не потребовали.

— Слушаем сюда внимательно, орлы. Объясняю раз: гостевые места арены на втором этаже, сама она на первом. Соха, помнишь, где подавали твои любимые блинчики?

— Никогда не забуду, — глаза молодца вспыхнули безжалостным огнем. Готов был мстить уже за то, что любимую забегаловку обратили невесть во что.

А ее обратили.

Палец Ерохина рисовал по бумаге план карты, предлагалось запоминать. Мне записывала на подкорку мозга Ириска.

— Значит, идешь туда. Там пульт управления зрелищами, — спрашивать, откуда Ерохин про это знает не хотелось. Продолжал слушать. — Делаем аккуратно, чтобы служба безопасности ничего не заподозрила. Возьмешь с собой мальца. Оператора вырубить, следовать распорядку, он там для тупых написан. Читать-то на ихнем я тебя научил.

Соха кивнул в ответ. Полковник будто всю жизнь готовился к подобному. Хотя кто знает, сколько лет они ведут здесь незримую войну?