— Не беспокойся. Царенат нынче занят обороной. Случившееся во Вратограде показало их уязвимость. Надломило уверенность в собственных силах. Преследующие неудачи на фронте только укрепляют в этом мнении: оппозиционные силы, что следовали идеям Лия Цаесара, набирают все больше и больше сторонников. Если вывести Кьяру на арену, грамотно использовать ее происхождение, сможем закончить войну.

— Лий Цаесар был не подарок, — возразил. Бейка пожала плечами.

— Все так. И не доброты душевной человек. Однако прекращение огня было одной из его целей. Хочешь, чтобы воевали до последнего?

Должен признать, подобные мысли были. Как возможен мир с рабовладельцами? Только перемирие.

— Если сумеем посеять в умы царенатского общества новые идеи, может, спасем куда больше жизней, чем в бездумной резне.

— Я ничего не говорил про бездумную резню.

— Но думал о ней, Потапов. Не будем об этом, время… — командующая кивнула на часы. Обреченно выдохнул, час, выделенный на сон и отдых, ушел на болтовню…

* * *

У Берсеркина в шатре было прохладно. Горячий кофе дразнил ароматом, манил припасть к кружке.

Офицеры, не спавшие день, а то и другой. На лице каждого отпечаток огромной ответственности за тысячи приказов.

Стол, россыпь тряпичных стульев, мятая карта на столе. Генерал по-прежнему доверял бумаге больше, чем общению через связь. В какой-то мере я мог его понять.

Знакомые лица: Фисенко, остроухий, похожий на любопытного хорька Варламов. Горомир явился позже моего, к самому началу. Иные ждали часа блеснуть умом молчания, проявить талант в кивании.

Берсеркин прочистил горло, начал.

— Младший лейтенант Потапов, прошу доложить.

Десяток пар глаз тут же обратил на меня внимание.

Бумажный Вратоград лежал во всей красе. Красно-синие фигурки войск. Наши синие.

— Докладываю. Согласно полученным приказам, производственный комплекс, расположенный на объекте «Сапожная фабрика» выведен из строя, почти уничтожен. Немалые повреждения получила суточная партия беспилотников, — вспомнил, как взрывом намяло бока. Насилу ушли с Фелицией.

Пришла пора для козырей. Выудил из кармана лист добытого документа.

— Согласно приказам, вмешался в работу ЦРУ. Проник в их учреждение.

Напялив очки на нос, Фисенко потянулся загребущими ручонками к бумаге.

Ага, сейчас!

Проигнорировал, отдал Берсеркину лично в руки. Остроухий Варламов, видя унижение шефа, чуть не взорвался от возмущения. Чудом сдержался.

— Это все? — генерал ждал большего.

— Нет, — покачал головой. Следующий лист лег ему ладони. — Из учреждения добыт чертеж, ЦРУ использует аугментационные машины для создания искусственных магов. Заигрывают с системой.

— Фи, — Фисенко фыркнул, забурчал, ухмыляясь в кулак. Я не обратил внимания, продолжил.

— Постройка одной из таких машин была нарушена и приостановлена в башне де Ла Руни.

Указал пальцем на карту. Повинуясь, Ириска для одного меня создавала голографические объемные модели.

— Значит, действия разведки приостановлены? — заговорил тот, кого не приметил сразу.

Меньше всего говоривший походил на офицера: потная залысина, круглые очки в толстой оправе. Невзрачный бежевый костюм с уродским галстуком.

Ириска шепнула быть осторожным в словах и подбирать выражения. Шеф разведки Колесников Дмитрий Павлович.

Кивнул, не стал обманываться внешним видом.

— Нет. Удалось помешать или приостановить работу лишь одной из ячеек.

Мой ответ его не впечатлил. Толстяк шумно выдохнул, промокнул лысину мятой тряпицей. Умолк.

— Как принцесса Царената оказалась у вас? — у Фисенко оказался до противного скрипучий голос. Затарабанил пальцем по лежащему перед ним листу: — Среди ваших задач не значилось ничего подобного!

— Действовал по обстоятельствам согласно восьмому пункту, — отразил словесную атаку. Берсеркин повелительно поднял руку.

— Господа, младший лейтенант Потапов не на допросе. Попрошу воздержаться от подобных вопросов. Продолжайте, — кивнул мне.

Наш человек, в обиду не даст.

Я указал на аэродром.

— Аэродром огромен и неприступен. Ввиду последних действий моей диверсионной группы оказался закрыт для скрытного проникновения.

— Там велись бои, — у Горомира оказался тяжелый бас. Будто заговорили скалы.

— В ходе подготовки очередной диверсионной операции, ожидая прорыва наших войск за линию пересечения, были организованы связи с местными ячейками Сопротивления. Оставшиеся, не сумевшие эвакуироваться бойцы во время отхода, попавшие в плен.

— Что вы им предложили? — завизжал Варламов. — Умереть за идею?

Берсеркин зыркнул на него, но промолчал. Хотел услышать, что отвечу.

— Никого ни к чему не принуждал. Их собственный выбор участвовать в операции. Считаете зазорным выбор солдата исполнить долг, защитить людей, избавить сотни тысяч человек от унизительного рабства?

В повисшей тишине можно было слышать, как заскрежетали зубы. Берсеркин оказался доволен.