— Ребят, да хорош. Чего вы завелись? — Я почти уже стоял возле Антона и поэтому решил добавить нотку дружественности в разговор. Размахнулся, собираясь хлопнуть его по плечу.

Но именно в эту секунду, уж не знаю, по какому закону подлости, рядом оказался Строганов, который, видимо, тоже планировал вмешаться в назревающий скандал. Не скажу, что драку, потому что настолько резко возмужать Кашечкин не смог бы.

Серега задел меня плечом и моя рука смачно, с глухим стуком, звезданула ладонью Антона по затылку.

— А-а-а-а-а! Вот, значит, как⁈ Драться, да? — Взвился отличник

Он вдруг схватил меня за рубашку, сжал ее в кулаке и попытался… Не знаю, что именно он попытался. Наверное, оттолкнуть. Но по факту, я всем весом шлёпнулся на Строганова.

Тот в свою очередь, тоже всем весом, да еще и с толчка, усандалился о дверь, которая как-то жалобно скрипнула, а затем случилось совсем непредвиденное. Строганов просто провалился сквозь створку, образовав в ней дыру. Но при этом и сама дверь тоже открылась.

Ровно в это мгновение в коридоре показались Валентина Сергеевна, учитель труда и директриса. Последняя скорее всего желала убедиться, что с дверью все в порядке.

Заметив образовавшуюся возле входа в кабинет кучу-малу, которая к тому же визжала девчачьими голосами и возмущалась пацанячими, все три педагога рванули в нашу сторону.

Добежали. Остановились. Замерли с обалдевшими лицами.

Естественно, в присутствии директрисы 7″Б" тоже замолчал. И только Строганов с кряхтением и сопением, не иначе как с перепугу, вместо того, чтоб выйти обратно в коридор через открывшуюся дверь, упорно выбирался из кабинета через образовавшуюся в створке дыру.

До последнего урока 7″Б" сидел в гробовой тишине. Периодически было слышно лишь удивленное жужжание мух, которые совершенно не понимали, а чего это двадцать с лишним подростков замерли истуканами и таращатся на учителя, не отрывая от нее взгляды.

Учитель, кстати, тоже не понимала, что происходит. Где шуточки? Где комментарии? Где, в конце концов, записочки, которые летают по классу? Почему все усердно слушают новую тему, а потом так же усердно выводят буквы в тетрадях? Прежде столь фанатичной любви к русскому и литературе она за 7″Б" не замечала.

Поэтому, спустя десять минут, Светлана Николаевна начала нервно коситься в сторону самых выдающихся личностей, а именно — в мою, Макса и Строганова. Видимо, подозревала какую-то подставу. Когда поняла, что подставы вроде нет, попыталась осмотреть себя со всех сторон. Даже спросила девчонок с первой парты:

— Я сзади ни во что не испачкалась? Может, мел?

Получив отрицательный ответ, русичка озадачилась ещё больше.

Хотя версия с мелом была достаточно глупая. Если бы Светлана Николаевна испачкалась, мы бы ржали как кони. Ну я-то не ржал бы, это понятно, а вот остальные — наверняка. В классе же стояла полная тишина.

Даже на перемене между русский языком и литературой никто не выскочил в коридор, чтоб носиться там, вылупив глаза. Это уже совсем из ряда вон.

А дело было в том, что все мои одноклассники глубоко прониклись ситуацией.

Не из-за сломаной двери и, конечно, не из-за директрисы, нет. На директрису как раз большей части учеников искренне начхать. Хотя орала она, конечно, сильно. Так орала, что из соседнего кабинета прибежала учительница биологии, дабы проверить, какая беда приключилась и не пора ли на всякий случай писать заявление на увольнение, потому что громкий начальственный крик:«Да я вас в бараний рог! Да вы у меня попляшете!» не имел определенного адресата и мог относится к чему угодно. А горячий нрав директрисы– дело известное. Причем, даже за пределами школы.

Биологичка робко заглянула в дыру, которая имелась теперь в двери, увидела за первыми партами некоторых представителей 7″Б", поняла, что связь между дырой, нашим классом и орущей директрисой точно есть, и успокоилась. Значит, можно выдохнуть, а затем вернуться к оставленным без присмотра ученикам.

Скажем прямо, не пользовался наш иногда дружный коллектив любовью учителей. А если уж совсем откровенно, то имел даже не самую лучшую репутацию. Ладно. Поганую репутацию. Чего уж там. Нам в классные руководители Нинель Семеновну не просто так отрядили. Никто другой просто не справился бы. Только женщина, которая прошла войну и лично по брянским лесам с партизанами врагов мочила, могла держать под контролем 7″Б".

Поэтому к крикам директрисы, которую ученики за глаза звали «ласковым» прозвищем Жаба, конкретно мы были привыкшие. Это она все никак не могла принять тот креатив, с которым наш класс подходил к каждой выходке. Так что не особо кто-то расстроился из-за ее очередных воплей. Пожалуй, кроме Строганова. Но это понятно. Серёге предстояло сообщить родителям, что их вызвали к директору.