— Значит… ты говорила всерьёз?

— Когда? — наш разговор снова заходил в тупик, и это начинало меня выводить из себя. Увидев, что Макс не собирался отвечать и даже не смотрел на меня, я развернулась, собираясь идти своим путём, но вдруг почувствовала жёсткую хватку чуть выше запястья. — Отпусти!

— Ты говорила всерьёз? — жёстко повторил Макс.

— Хватит! Отпусти меня, ты не в себе, — я дёрнула рукой, пытаясь её освободить. — Да отпусти!

Но Макс вместо этого подтянул меня ближе к себе, чтобы смотреть в упор, от чего моё сердце пропустило удар.

Его глаза были абсолютно чёрными.

— Ты говорила всерьёз?!

— Да, я говорила всерьёз! Я всегда говорила с тобой всерьёз. А теперь отпусти меня! — я пнула его по голени, рванувшись всем телом, но Фуллагар даже не поморщился.

Вместо этого Макс грубо притянул меня к себе и зло поцеловал. В этом поцелуе не было ничего приятного, он выплескивал своё отчаяние, а я — свой гнев. Я бешено вырывалась, вновь пнула его по голени, после чего он наконец отпустил меня.

— Какого чёрта? — спросила я, вытерев губы и пытаясь отдышаться. Я заметила, что Макс выглядел неожиданно довольным и куда менее сердитым.

— Всё хорошо, Айви, — он примирительно поднял руки.

И это его показное спокойствие окончательно взбесило меня.

— Что хорошо? Какого чёрта тебе нужно? Я же просила оставить меня, почему ты обязательно хочешь взбесить меня, выбить из равновесия?

— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно, Айви, — тихо произнёс Макс. Его взгляд теперь был почти ласковыми. — Не похоже, что я тебе безразличен, если ты так злишься. Но это и к лучшему. Злись, обижайся, кричи, а лучше будь моей, дай о себе позаботиться. Только не закрывайся. Ты пытаешься спрятать свой страх и волнение за показным спокойствием, но мы оба знаем, что это только вредит тебе.

Как он смеет? Как может он лезть в мою жизнь, когда сам же создал мне множество проблем? А дополнительные приходят от его отца.

Я очень хотела послать его так далеко и глубоко, как могла придумать, но, судя по его виду, это только улучшит его настроение.

Он хотел моих эмоций.

— Ты… ничего обо мне не знаешь, — наконец сказала я и, развернувшись на каблуках, ушла, демонстративно не оборачиваясь.

‍ ‌‌ ‌‌‌ ‌ ‌‌ ‌ ‌ ‌‌‌ ‌‌ ‌‌ ‌‌ ‌ ‌ ‌ ‌‌‍

На душе была смута. Я внезапно поняла, что слова Макса напомнили мне то, что я сама же говорила своим родителям. Слава богу, Макс не последовал за мной, иначе я бы наделала и наговорила глупостей. Хотя я и так сегодня показала полное отсутствие самоконтроля. Поэтому оставшийся путь я проделала, массируя виски и утопая в самоосуждении за собственную несдержанность.

Поднимаясь в свои апартаменты, я проверила почту. Почти сразу в глаза бросилось письмо с вычурной печатью, на котором моё имя было аккуратно выведено специально обученным каллиграфистом, со всеми положенными завитушками, которые редко кто добавлял в свои письма.

Отправителем значился “Т. Фуллагар”, и я не могла отделаться от плохого предчувствия, открывая конверт. Внутри лежало приглашение на эксклюзивный банкет, где шефом значился знаменитый повар из Крейк Брела — удалённой страны, кухню которой почти никто из живущих в Астурии не пробовал.

Я опасалась Теда Фуллагара, не знала, что у него на уме, но мне казалось, что на этом банкете он, скорее всего, наконец расскажет о том, что ему нужно. И я не рисковала отказывать, учитывая, что мой отец теперь работал на отца Макса.

Внутри письма также лежало указание обратиться к одной из помощниц Фуллагара с просьбой подобрать для меня наряд для этого банкета. Я сразу же поняла, что не буду этого делать. Я собиралась отправиться на банкет в строгом рабочем костюме, чтобы чётко разграничить мои отношения с Фуллагаром для всех, кто случайно мог нас увидеть.

Но сначала нужно было спросить ликвидаторов о том, что мне делать.

***

Ответ я получила от самого мистера Паско. Он считал, что выяснить причины поведения Теда Фуллагара будет полезно, но сказал, что меня, скорее всего, скоро снимут с задания. Поэтому сейчас мне выдали указания отправляться с Фуллагаром, не вызывать его подозрений и вести себя отстранённо. За моими родителями на эти дни установят наблюдение.

Я не могла лишиться этой работы — она была моей единственной защитой против Фуллагара и главным источником дохода. Поэтому я не рассказала никому о том, что я из будущего — слишком боялась последствий. Если я лишусь этой работы, можно забыть и о суде против Люсиль, и о безопасности родителей.