— Миссис Шортен, пожалуйста, не переживайте. Все люди ошибаются. Не вините себя за то, что поверили мошеннице.

Женщина только вздрогнула, продолжая неровно дышать, и осторожно, в жесте благодарности, потянулась к моей руке. Я сразу же коснулась её, и миссис Шортен трогательно обхватила мою руку обеими ладонями.

— Мисс Браун, я сделаю всё, чтобы искупить свою вину. Тимми, после знакомства с вами, полностью изменился. Он чаще выходит на улицу и работает над своими мышцами.

— Тимми ваш сын? — осторожно спросила я, уводя её от здания компании.

— Племянник. Но он мне как сын. Сейчас он мой приёмный ребёнок, моя сестра умерла, и кроме Тимми у меня никого нет. У него синдром скованных жил, и он почти не двигается. Вы спасли его во время разрыва миров в декабре того года. Он не мог быстро передвигаться, и вы отвлекли тени на себя, увели их к “куполам”.

В голосе женщины звучало столько любви к Тимми и столько благодарности ко мне, что меня полоснуло болью.

Я вспомнила, как руководство общежития академии спрашивало меня, уверена ли я в том, что хочу оставить жалобу. Они говорили, что у женщины тяжёлая ситуация дома.

Очевидно, они имели в виду приёмного ребёнка-инвалида.

— Миссис Шортен, — у меня сдавило в горле от сочувствия, и я почувствовала себя ужасно за то, что способствовала её увольнению, — вы смогли найти работу после увольнения?

Она закивала:

— Да, да, я быстро нашла работу. В Академии скрыли причину моего увольнения. Я не должна была делать ничего незаконного, я сама виновата. Настоящий ликвидатор никогда бы не попросил меня о подобном...

— Всё хорошо, все допускают ошибки... — прошептала я.

— Пожалуйста, мисс Браун, скажите мне, если я могу помочь вам. Я не готова снова нарушать закон, но если вам нужна помощь… Это моё самое большое желание, особенно после всех тех проблем, что я доставила вам.

В янтарных глазах женщины горело столько надежды, что я не могла оторваться от них. Она действительно надеялась, что может мне помочь.

И, возможно, она могла.

— Миссис Шортен, согласитесь ли вы дать показания на суде?

***

Мистер Симменс всю неделю готовил меня к тому, что я скажу на суде. Желание миссис Шортен помочь нам значительно облегчало задачу. У нас не было прямых доказательств против Люсиль, кроме фотографий, на которых не видно её лица, но было множество косвенных улик.

Показания миссис Шортен были тем решающим фактором, который мог бы привести к осуждению Люсиль. Прямые доказательства. Женщина лично видела, как Люсиль проходила в мою комнату и забирала ящик с артефактом. Рядом не было Макса, ради которого она якобы выдавала себя за ликвидатора. Мои законники были уверены, что именно эту версию защиты выберут законники Люсиль, и я доверяла им — они точно знали больше меня. Они также верили, что сторона защиты попытается максимально дискредитировать меня, свести всю историю к конфликту из-за мужчины, из-за которого Люсиль потеряла контроль.

Но теперь общественность знала, что я была ликвидатором, и изобразить меня "плохой" будет куда труднее. Из-за раскрытия статуса ликвидаторов на суде ожидалось больше репортёров, которых дополнительно привлекала связь этого дела с именем Максвелла Фуллагара. Многие ожидали, что дело окажется историей любовного треугольника.

Я сказала себе не обращать внимания на шумиху.

Мы готовились к этому дню месяцами. Я потратила огромное количество денег на экспертные оценки и на услуги законников. Я верила в себя и свою команду. Мама и папа тоже будут на суде, будут болеть за меня, хотя папа до конца так и не оттаял.

Вчера мне приснился сон, как я завершаю это дело, побеждая, и наконец могу расслабиться, зная, что отстояла себя и своё честное имя. Возможно, со следующей зарплаты я даже позволю себе обновку для дома, хороший матрас, так как тот, который у меня был, оказался слишком жёстким.

Подойдя ранним утром вместе с законниками к величественному зданию суда, я не могла сдержать взволнованный вздох.

Сегодня я наконец закрою эту страницу своей жизни.

Глава 13.2. Суд, страница 1 читать онлайн

В зале суда яблоку негде было упасть — в основном из-за репортёров, но заседание было открытым, и сюда мог зайти почти любой. Всего здесь находилось три ряда длинных скамеек, приоритет отдавался родным и близким участников заседания, оставшиеся места могли занять репортёры. Семья Люсиль сидела на переднем ряду прямо за столом защиты, за которым сидела сама Люсиль, в то время как моя семья располагалась на первом ряду за столом обвинения, по соседству с Эммой и Билли, которые ободряюще мне улыбнулись. Мама и папа не поднимали взгляда от пола, боясь внимания репортёров, о которых я их не предупредила. В глубине души я волновалась об их реакции на показания миссис Лури, нашей соседки.