В любом случае, страх скорой смерти сделал его сговорчивее. От тела моего в качестве сосуда ему пришлось отказаться. Я наглядно показал, что моя воля сильнее. В случае техники смены тела я без проблем продавлю его разум и буду доминировать. А если попытается накачать наркотиками и посадить в клетку, то однажды моя воля пробьёт эффект химии и я откушу себе язык, буду давиться собственной кровью, но не достанусь живым. Это при лучшем раскладе. Для Орочимару. Я ведь могу сбежать, набраться сил и обязательно вернуться, тогда он познает кошмар и не сможет сомкнуть глаза до самого конца.

Путь получения шарингана через захват моего тела для него закрыт навсегда. Больше мы не нужны друг другу.

Но я намеренно продемонстрировал в разговоре, что заинтересован в уничтожении Итачи.

Орочимару сам предложил ПОМОЧЬ(а не украсть тело) в становлении сильнее. На моих условиях, разумеется. Взамен получает Итачи, которого я сломаю физически и морально. После демонстрации моей обновлённой личности, сомневаться не приходится. Я уже не тот мальчишка, что бежит с воплями и чидори в руке. Сломал Змея, сломаю и Ворона.

Скользкий Змей даже заявил, что вечно перевариваться в его массе плоти участь гораздо хуже смерти. Итачи будет на бесконечность дольше страдать. Как будто, мне есть до этого дело.

Летучая мышь и Змей не стали полноценными союзниками, но вынуждены работать вместе. Он понимает, что я единственный шанс сломать Итачи. Я понимаю, что ресурсы пятидесятилетнего учёного и управленца страны могут быть мне полезными. До определенного момента.

И он это тоже понимает.

Ночью проклятая печать трансформировалась в змейку и попыталась удрать. К её разочарованию, я стал ночным хищником. Змейка была раздавлена. Я слышал, как эхом коридоров проносились болезненные стоны Орочимару. Мне было приятно.

С проклятой печатью пропал мой контроль над Орочимару. Больше мой трюк не сработает. Как и планировалось. Несмотря на сильную одержимость шаринганом и бессмертием, Орочимару не идиот, дважды на один трюк не взять. Только если это не будет связано с шаринганом…

Я потерял печать, стал слабее, и это замечательно. Мне не нужен на теле элемент контроля и отслеживания. И после демонстрации силы Наруто, печать уже не впечатляет, мне приходилось использовать полный шаринган и полную мутацию, чтобы сравниться с одним хвостом из девяти. М-да. Как и не нравится форма мутации: дракон с гигантскими руками из спины. Я могу быть намного страшнее огнедышащего зверя.

Орочимару рассказывает новую теорию о влиянии воли на шаринган, что возможно я уже пробудил мангёке, от того такой аномальный рост в силе и сдвиг характера. Слушаю и тщательно вырисовываю эмоции каждого родственника на холсте, пытаюсь их изобразить такими же как в жизни. К счастью, шаринган замечательно облегчает процесс. Может быть, я сделаю рисование своим хобби. Отец всегда был строгий, мне не пришлось усиленно копаться в воспоминаниях, всегда видел его с каменным лицом. Мама была разной… Помню её в гневе, когда пробрался в соседский огород и схомячил все помидоры… Потом месяц выслушивал нотации о важности мыть овощи. Но чаще мама улыбалась, такой она нравилась мне больше всего. А вот здесь сколько-то там юродный брат Шисуи, был убит Итачи раньше падения клана, но я помню о нём и место на картине выделил. Постепенно картина на фоне голубого неба заполнялась всеми родственниками. Я не могу сказать, что хорошо знал хотя бы половину, слишком молод был и со взрослыми мог только здороваться, но они тоже заслуживают отмщения. Между папой и мамой оставляю небольшой участок. Для себя. Умер ли я в ту ночь? Однозначно. Моё детство и невинность были похоронены вместе с родителями. Должен ли я это вечно напоминать себе? Нет. Так или иначе, но будучи шиноби, эти чувства умерли бы во мне. Я оставляю место рядом с родителями, чтобы не забывать, что могу к ним присоединиться, если буду недооценивать гениального брата.

— Мне нужны ещё краски, — оставляю кисточку. — Тех, что ты принёс, недостаточно.

— Саске-кун, если бы ты сразу предупредил о масштабах картины, — Орочимару сделал шаг назад, когда встретился с моим шаринганом. — Завтра всё будет!

— Лучше бы так и было, — спрыгиваю с потолка. В моей комнате больше делать нечего. Можно размяться на подземном площадке. — Зачем приходил?

— Передать покушать, Саске-кун, — заботливая мамочка Орочимару кивает на поднос у кровати с уже остывшим рисом и кусочками мяса. — Ты почти сутки не выходил после моей посылки. Я волнуюсь.

— Там яд, — чувствую тошнотворный запах отравы.

— Саске-кун, тебе нужно вырабатывать иммунитет к ядам. И если ты не хочешь идти в лабораторию…

Надоело его слушать, молча покидаю комнату. У двери накидываю плащ до колена с зубчатым низом. Первым требованием к Орочимару был плащ, моя обновлённая личность чувствует себя комфортнее с ним. Пока без маски. И одежду я себе тоже не обновил, на данный момент меня полностью устраивает чёрный костюм с третьего этапа экзамена.