Я примерно знал, о чем идет речь, и, судя по напряженному лицу Анри, была большая вероятность, что разговаривать, а вернее, получить информацию от Сервантеса, предстояло именно ему.

Ну, это часть его работы.

— Люк, можно вас? — вдруг позвал меня Жозе и поманил рукой.

Я кивнул здоровяку и подошел к солдатам и пленнику.

— Сервантес решил пойти на сделку, — произнес кардинальский сын. Чем изрядно удивил меня.

Я был об иллерийском офицере немного другого мнения.

— И в чем она заключается? — поинтересовался я.

— Информация о руинах и мы его обмениваем, — ответил Жумельяк.

— Хочет, чтобы Иллерия обменяла его на пленных нашей страны? — уточнил я.

— Именно, — кивнул мой собеседник.

— А та информация, что он нам передаст, стоит этого? — прямо спросил я.

— Пока не знаю, — покачал головой Жумельяк. — Но то, что происходит внутри руин… Мы должны это знать, — произнес Жозе и нахмурился.

— Возможно, — я пожал плечами. — А может, эта информация и экю выеденного не будет стоить, — добавил я и посмотрел на Сервантеса.

— Могу я взять у вас сосуд? — спросил Жозе.

— Разумеется. — Я снял с пояса упряжь со свертком, в которой он покоился, и передал ее кардинальскому сыну.

К слову, пока эта штука висела у меня на поясе, ощущения от того, как «живет» этот магический предмет, у меня были не самые приятные. Это был не страх. Скорее отвращение к чему-то инородному. Как будто бы этот сосуд не должен был существовать в этом мире.

— Благодарю, — кивнул мне Жумельяк.

— Собираетесь расспросить его о нем? — спросил я.

— Да. Он должен пролить свет на этот сосуд и на то, что творится внутри руин, а иначе наша сделка аннулируется, — ответил Жозе. — Если хотите, можете поприсутствовать на допросе, — предложил кардинальский сын, и я не стал отказываться.

Вместе с Жозе мы присоединились к Де’Аламику и Багровому Палачу. Он смерил меня недовольным взглядом, но ничего говорить не стал.

Жумельяк размотал ткань, и в его руках появился кубок. Сервантес, увидев его, вздрогнул, и я увидел страх в его глазах.

«Ого», — удивился я. Потому что иллерийский солдат создал немного другое впечатление о себе.

Неужели этот кубок такой опасный, что даже такой бесстрашный воин, как Идальго Сервантес, боится находиться рядом с ним?

— Рассказывайте, — тем временем произнес Жумельяк, поставив кубок на землю рядом с пленником.

Не знаю, прав ли я, но мне показалось, что сделал он это специально.

— Руины… — Сервантес тяжело вздохнул, после чего начал свой рассказ. И чем больше я его слушал, тем не спокойнее становилось у меня на душе. Потому что творящееся внутри руин, судя по его словам, действительно было дикостью.

Воспоминания Идальго Сервантеса.

Иллерийский офицер стоял возле входа в руины и смотрел в темноту уходящей вниз каменной лестницы.

— Не нравится мне это место, — произнес один из инквизиторов, который стоял рядом.

— Как и мне, — спокойно ответил Идальго. — Там пахнет смертью, — добавил он, кожей чувствуя холод, которым веяло из-под земли.

— Может, ну его? — спросил Педро? с неприязнью глядя в темноту.

— Нет, нужно идти, — уверенно ответил Сервантес. — Где твой брат?

— Разговаривает с этой тварью…Как там его правильно? — на лице инквизитора появилась гримаса отвращения.

— Мамука, — ответил иллерийский офицер, который тоже не был в восторге от шамана иных.

Слишком уж многое он себе позволял.

А еще Сервантесу не нравилось то, что он практически ничего ему не говорил о том, какие опасности могут поджидать его и его отряд там, внизу.

Идальго тяжело вздохнул. Выбора у него не было.

Он обязательно должен получить то, что хранится внутри. А иначе…

Нет, Идальго даже думать об этом не хотел.

Если оружие попадет в руки этих галларийских ублюдков…

— Идальго! — Знакомый голос послышался у офицера за спиной.

Они вместе с Педро обернулись и увидели приближающегося к ним Хосе.

Инквизитор поравнялся с ними и обвел обоих обеспокоенным взглядом.

— Что случилось? — спросил Педро своего брата. — Что сказала…Сказал тебе этот урод?

— Ничего хорошего, — ответил Хосе. — Там, — он кивнул на темный зев спуска, уходящий глубоко под землю, — будут монстры, а возможно, и кое-что похуже.

— Кое-что похуже? — переспросил Сервантес. — Что именно?

— Мамука не сказал, — покачал головой инквизитор.

Иллерийский офицер выругался.

— Чертовы дикари! — Произнес Педро и, обернувшись назад, смерил коренного жителя проклятых земель уничтожающим взглядом. — Зачем мы только с ними связались!