— Нет, конечно, — ответил Урквин. — Там, в отличие от орбитальных перелётов, которые считаются уделом пилотов-любителей, действует строгое ограничение по возрасту. Сорок пять лет. Естественно, ваш старик оказывается не у дел. Однако, стоит учитывать, что человек, способный раз в пять лет пройти проверку навыков пилотирования на лётном тренажёре, чтобы продлить лицензию, как минимум сохраняет крепкое здоровье — всё-таки тренажёр имитирует рабочие нагрузки до десяти Джи.

— Старик действительно в хорошей форме, а вот за его рассудок я бы не поручился, — Сэм задумчиво закусил губу и озвучил риторический вопрос. — Интересно, зачем ему всё это было нужно, и зачем он продал свой корабль?

— Пока что версий нет, — пожал плечами Урквин. — Возможно, это часть некоего плана. У меня слишком мало входных данных, чтобы выстроить достоверную гипотезу. Единственное, на что я бы обратил внимание — ещё при своей первой жизни Клементина оживляла Потапчука семнадцать раз. Не думаю, что они подружились, ведь для неё это был сплошной конвейер из трупов, но одно скажу точно — у них обоих была возможность друг к другу присмотреться. На данный момент, Захарий — один из тех немногих людей, кто знал Клементину ещё до гибели «Космодамианска» и дожил с этим знанием до наших дней. Возможно, ему известно о ней нечто эксклюзивное. Какой-то секрет, имеющий отношение к её первой жизни… Эй, Сэм, ты как считаешь?

— Если бы я только знал, — сокрушённо покачал головой Беккет. — Есть ещё какая-то информация?

— Вот теперь всё, — ответил эксперт.

— Тогда пока, Грегор, и ещё раз спасибо за помощь, — попрощался с аналитиком Сэм.

Минут десять он ходил по комнате, собираясь с мыслями. Глупо было бы звонить Клементине без подготовки и задавать вопросы в лоб. Всё-таки, Сэм всё больше убеждался, что с ней не всё так просто. Вся эта история дурно пахла. Что-то важное, произошедшее сто лет назад на «Космодамианске», круто изменило судьбы сразу многих людей — Клементины, Саломеи, Петы, обоих протопресвитеров и Захария Потапчука… и что-то значительное вновь приключилось тридцать лет назад. Тридцать лет — он уже несколько раз слышал эту дату за время расследования. Снова была замешана та же компания — Клементина, Саломея, Пета, протопресвитеры и Захарий. «Часть некоего плана», так сказал Урквин. Но что это за план, и кто его автор? Слишком много вопросов, и очень важно было не ошибиться и сформулировать их правильно. Ведь, как говорится, правильно заданный вопрос — это уже половина ответа.

Детектив набрал номер Клементины. Она ответила раза с третьего.

— В чём дело, Сэм? — спросила она. — Разве вы не должны отсыпаться перед операцией?

— Мне позвонил Урквин. Он изучает переданные ему списки. У него есть к вам вопрос.

— Что за вопрос?

— Скажите, вы знаете Захария Потапчука?

— Потапчук? — напрягла память святая. — Ах, да. Знаю, конечно. Милейший дедушка. Всегда много шутит, когда ко мне приходит. Цветы приносит. Он был у меня не так давно — недель пять назад.

— Как так получилось, что он попадает к вам на приём каждые десять лет?

— Ну, — Клементина тепло улыбнулась. — Во время войны он был орбитальщиком. Его убивали раз двадцать, и всякий раз я ставила его на ноги. Такие частые оживления, вообще, плохо влияют на психику. В общем, раз на десятый Захарий решил, что я его личный ангел-хранитель, повелительница или что-то вроде того. Естественно, после войны он не мог ко мне попасть, поэтому где-то раздобыл слабый источник радиации и наловчился раз за разом облучать себя до такого состояния, что у него начиналась лейкемия. Он довольно быстро попадал ко мне на приём, и я его исцеляла. Иногда дедушка может говорить всякие странные вещи, вроде того, что он, мол, мой рыцарь и непременно меня спасёт, но я научилась фильтровать его признания. В конце концов, он довольно безобидный старикан.

— Клементина, Захарию сто сорок лет, — сказал Беккет. — Как так получилось, что он дожил до столь преклонного возраста?

— Тут ситуация практически как с Глашей, только целебные воздействия гораздо реже, потому и эффект заметно слабее.

— Не подскажешь, зачем ты продлеваешь ему жизнь?

— Я не делаю это намеренно, — голос Клементины зачерствел. — Омоложение — побочный эффект любого моего исцеления. Десять-двадцать лет к сроку жизни прибавляется точно. Так что Захарий, скорей всего, просто хитрец, который хочет пожить подольше с моей помощью. Я, конечно, не одобряю его трюки с радиацией, но и понять его тоже можно — кто откажется пожить подольше?

— Он не похож на человека, который хочет пожить подольше, — сказал Сэм.

— Беккет, я не очень понимаю, зачем ты и Урквин интересуетесь Потапчуком. У вас была другая задача, именно под неё я и передала списки, — недоверчиво прищурилась Клементина. — Что вы там затеваете?

— Это как раз та самая задача, — ответил Сэм. — Этот милый дедушка — и есть убийца.

— Да быть того не может! — ахнула целительница.

— Я опознал его по фотографии, — подтвердил Сэм. — Старик, напавший на нас сразу после убийства Гарика Марсианца, это Захарий Потапчук.

— Невероятно, — ошарашено проговорила святая, приложив руку к щеке.

— Как, по-твоему, какие цели может преследовать Потапчук, совершая убийства? — спросил детектив.