— А чего ты хотел, мальчонка? Сам должен понимать, пенсия у ветерана маленькая. Даже приторговывая на чёрном рынке, я смог накопить только на такой, — оправдался Потапчук. — Зато я заменил грузовой отсек универсальным жилым модулем на восемь человек. Плюс, есть два одноразовых бустера для межпланетных путешествий.

— Ты сможешь вести этот корабль? — спросила Пета у Сэма.

— Смогу, конечно.

— Тогда в чём проблема?

— Гравитационный туер — очень тихоходный. Уйти от погони на нём нельзя. Его фишка — это практически бесплатная левитация в гравитационном поле массивных планет. Если бы мы были, например, рядом с Сатурном и за нами была погоня, то я бы нырнул в самую вихревую зону сверхплотных слоёв планеты, и мы бы крутились там неделями. Любой другой корабль потратил бы чудовищное количество энергии на такое погружение и, скорее всего, погиб. Туер же потратит самую малость. Мы долетим до Венеры, но там лучше прикупить что-нибудь посерьёзнее. Не обязательно брать полноценный корабль. Некоторые люксовые яхты даже превосходят боевые крейсера по скорости. Для беглецов — самое то.

— У нас будет люксовая яхта, когда мы долетим до Луны, — пообещала Фредерика.

— Откуда? — удивился Сэм.

— Мой непрямой потомок, барон Хуго Фердинанд Витгенштейнский, готов передать нам «Лунную бабочку», межзвёздный клипер семикратного сложения пространства. На таком можно махнуть куда угодно — хоть на Альфу Центавра.

— Вот это уже гораздо лучше, — обрадовался Беккет.

Захарий встал со стула и, шагнув к Фредерике, встал перед ней на колени.

— Спасибо тебе, Госпожа-в-Госпоже, — сказал он.

— За что? — спросила та.

— Спасибо, что посвятила меня в свой план. Я жил и не знал, почему продолжаю своё существование. Я гадал, но всё тщетно. Теперь я вижу величие твоего замысла и знаю, ради чего страдал. Я благодарю тебя, Госпожа-в-Госпоже, за оказанные мне честь и доверие.

— Ты хорошо поработал, — сказала баронесса.

— Я хорошо поработал и достоин награды.

— Твоя награда всегда была с тобой, Захарий.

— Вот уж нет! — горячо возразил старик. — Столько раз я стоял, приставив к подбородку ствол винтовки, и мой палец силился нажать на спусковой крючок. Но я не мог. Не мог, как ни старался, потому что не исполнил ещё предназначенного тобою.

— Награда, госпожа. Где же моя награда? — заискивающе обратился к своей хозяйке Потапчук.

— Твоя награда всегда с тобой, Захарий, — повторила Фредерика.

— Огласи мою награду, госпожа.

— Хорошо, Захарий, — согласилась женщина. — Я освобождаю тебя от служения. Путь твой наконец-то закончен. Ты вправе наградить себя.

— Я всегда любил тебя, госпожа, — признался Захарий. — Ещё тогда, на войне, хотя видел лишь мгновенья, когда открывал глаза, и меня уносили, чтобы положить на моё место следующего. И после войны тоже любил. Даже когда ненавидел. Даже в минуты слабости и отчаянья. Я с нетерпением ждал следующего раза, когда хоть на мгновение встречусь с тобой вновь, и ты исцелишь меня, чтобы продлить моё служение.

— Можешь взять это оружие, — сказала ему Пета, протягивая старику лазерный пистолет.

— Нет, монстр, я хочу получить награду из рук моей Госпожи, — огрызнулся Потапчук и взмолился, обращаясь к Фредерике: — Убей меня, пожалуйста.

— Прости, я не могу. Я врач, а не убийца.

— Тогда дай команду этому чудовищу, — старческий палец указывал на Пету.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Пета, прошу тебя, исполни его волю.

Пета привычно разомкнула руку и сказала Захарию:

— Стой-ка смирно.

— У меня к тебе просьба, монстр, — ответил тот.

— Какая же? — удивилась Йагердсен.

— Убей меня самым большим гвоздём, который у тебя есть, — с азартом потребовал Потапчук. — Я достоин лучшего.

— Сам попросил, — хмыкнула Пета и, задрав подол платья, и вытащила из ножен на голени огромный гвоздь.

— Такие сорокасантиметровые дюбели применяли при сооружении первых куполов. Я использовала их во время войны, чтобы сбивать десантные катера Регуляторов, спускавшиеся с высокой орбиты для штурма куполов Экзархии.

— Я знаю, — кивнул старик. — Я был там подле тебя, чудовище.

— Разве? — не поверила ему Пета.

— В одно из моих воскрешений я был в отряде прикрытия. Ты стояла на вершине этого купола, — Потапчук показал пальцем наверх. — В специальном скафандре, позволявшем тебя использовать твою руку. Мы поливали тебя водой из брандспойта, когда твоя пушка перегревалась, и вода мгновенно замерзала, сбегая по скатам.

— Я не помню тебя, — призналась Йагердсен.