— Я и Миранда потратили два дня впустую, носясь туда-сюда по городу безо всякого результата. Вы же, не сходя с места, вычислили местоположение преступника. У вас, определённо, детективный талант. Почему бы вам самой не вести расследование и не поймать преступника?

Клементина Сидонская ответила не сразу, а когда она заговорила, было видно, что она тщательно подбирает слова:

— Сэм, спасибо за предложение. Я хочу, чтобы вы поняли кое-что. Если я попытаюсь покинуть этот уровень, меня обездвижат электрошоком и принесут сюда. Если я попытаюсь сбежать из купола, то меня убьют, а потом воскресят в лаборатории, и у меня будет долгий воспитательный разговор с моими покровителями. Я не просто так рассказала вам о мази из щупалец кубомедузы. Я знаю, о чём говорю.

— Вы, наверное, шутите? — не поверил ей Сэм.

Вместо ответа Клементина подошла к ближайшей из стоявших у стен монахинь и сказала ей:

— Где твой электрошок, сестра?

— Вот он, матушка, — ответила та, достав короткую дубинку.

— Умница, — поблагодарила её Клементина и, повернувшись к Сэму, спросила:

— Убедились?

— Почему вас держат взаперти? — спросил Сэм целительницу.

— Потому что гордыня — это грех, а смирение — это благодетель, — объяснила Клементина. — Ступайте с Богом, Сэм и Миранда.

Кивнув гостям на прощанье, целительница крикнула:

— Глаша.

Когда её помощница показалась, Клементина сказала ей:

— Гости уже уходят. Проводи их.

— Госпожа Клементина, у меня есть к вам просьба, — обратился Сэм к святой.

— Что ещё за просьба?

— Мой друг, Грегор Урквин, очень сожалеет, что не может лично посетить ваш мемориал. Он попросил меня возложить цветы и приложиться к вашим мощам от его имени, — сказал Сэм как можно почтительнее.

— Я что-то не вижу при вас цветы, — начала Клементина, но Сэм сунул руку в карман и, достав оттуда стеклянный шарик пять сантиметров в диаметре, протянул его целительнице:

— Да вот же они.

Та взяла шарик и, поднеся к лицу, воскликнула:

— Боже мой, это ведь микророзарий?

Внутри капсулы в горшке рос миниатюрный куст, усыпанный крошечными белыми цветами.

— Я понюхаю? — попросила Клементина, и Сэм кивнул. Тогда она открыла маленький лючок в стене капсулы и вдохнула аромат. Запах цветущих роз был едва различим.

— Какая прелесть, — умилилась святая и, вернув Сэму шарик, пообещала: — Я распоряжусь, чтобы вас пустили к мемориалу. Сейчас он закрыт на ремонт, и к нему ограничен допуск, но ради такого можно и поступиться правилами.

— Спасибо, — поблагодарил Сэм, и Глаша вывела их с Мирандой из зала приёмов.

Когда они уже вышли с верхнего уровня на эскалаторы, Миранда больно ткнула Сэма локтем в бок. Тот едва не вскрикнул от неожиданности.

— За что? — шепнул он хмурой помощнице.

— Я тоже хочу такой шарик, — сказала та обиженно.

— Но ты же ещё жива, — возразил детектив.

— Бу на тебя пять раз, — бросила ему швея.

Место, куда их привела Глаша, находилось в центре главного холла Экзархии. Сейчас оно было отгорожено пластиковыми щитами и везде висели предупреждения, что объект на реконструкции.

— Обычно к мемориалу не прорваться, — объяснила Глаша по дороге. — Паломники хотят приложиться к мощам матушки. Очередь выстраивается такая, что останавливают траволаторы и люди стоят на них. Очередь переходит из купола в купол.

— Круто, — хмыкнул Беккет. — А мы прямо так пройдём. Всё-таки хорошо иметь связи на самом верху.

Детектив хотел пошутить ещё, но они зашли за ограждение, и его взору предстал мемориал. Сэм встал как вкопанный, не в силах произнести ни слова. Вся конструкция располагалась внутри двадцатиметрового ударного кратера, непонятно каким образом появившегося в холле Экзархии.

На дне воронки в ярких лучах прожектора блестел кусок космического корабля, служивший подобием постамента. В обшивке, достигавшей в толщину полтора-два метра, то тут, то там зияли сквозные дыры. На переднем крае этой импровизированной площадки стояла Клементина Сидонская, в белом военном мундире, раскинув руки крестом. На её правой руке было одето устройство, чем-то напоминавшее Зингер Миранды, но более изящное и утончённое по дизайну. За спиной святой клином стояли монахини в чёрных одеждах, каждая — с Зингером в руках. Их было порядка тридцати. Единственное исключение составляла ещё одна монахиня, сидевшая рядом со святой, свесив ноги с неровного края. Она обнимала Клементину за колени, а головой прижималась к её бедру. Глаза странной монахини были закрыты, а на лице играла улыбка. Все остальные участники композиции, включая саму Клементину, напротив, были предельно серьёзны и торжественны.

— Что всё это значит? — спросил у провожатой Сэм.

Глаша ответила:

— «Космодамианск» был уничтожен противокорабельной шрапнелью. Он не был бронирован, поэтому превратился в решето. Матушка Клементина погибла от взрывной декомпрессии. Её тело не пострадало. Его пластинировали и выставили здесь, вместе с другими монахинями, чьи тела также были спасены с «Космодамианска» и пластинированы.