— Нет, не стоит, — выставил перед собой ладони детектив. — Это ведь церковное одеяние, оно наверняка что-то символизирует. Как я могу его надеть?

— Мой полиставрион ничего не символизирует, — возразила Клементина и пояснила: — Это просто подарок одного из моих пациентов. Несмотря на то, что формально я принадлежу к ВЦС, официально я выведена из церковной иерархии, так что могу одеваться, как хочу.

— Выведена из иерархии? — переспросил детектив.

— Ну да, — кивнула женщина на троне. — За меня всё решают мои благодетели — протопресвитеры Павлиний и Альборий. Ты виделся с ними по приезду, так что знаешь, о ком речь. Вот эти двое за меня и отвечают. Если я чего натворю — накажут их. Если я сделаю что-то хорошее — наградят тоже их.

— Почему так? — спросил Сэм.

— Ну, это долгая история, — ответила целительница уклончиво. — Давай лучше послушаем твою, Сэмюэль. Итак, ты частный детектив с южного полушария. Сколько тебе лет?

— Полных двадцать девять.

— И сколько лет ты уже занимаешься детективной деятельностью?

— Два года.

— Как-то немного, — скептически скривила губы собеседница. — И как успехи?

— Да я, считай, только начал. Пока я не могу назвать себя профессионалом в полном смысле этого слова, так что я использую любую возможность, чтобы стать лучше в своём деле… и разбогатеть, — честно признался Сэм, после чего поделился подробностями: — До сих пор у меня не было крупных дел, но я неплохо справляюсь с рутиной — найти угнанный катер, вернуть сбежавшую супругу или уладить спор между соседями. Последние полгода я работал на Управление Транспортного Потока — разыскивал вещи, украденные из вагонов. Одеяла, в основном. Пару раз участвовал в облавной охоте на слетевших с катушек киборгов, но не застрельщиком, а простым загонщиком. В застрельщики берут только тяжело киборгизированных бойцов.

— Вот как, — задумчиво покивала его словам собеседница.

— В общем, берусь за всё, до чего не доходят руки у полиции, — закончил детектив на невнятной ноте.

— Как я вижу, жизнью тебе рисковать ещё ни разу не приходилось? — с ехидцей заметила святая.

Голос Сэма, сделавшийся нерешительным по ходу перечисления его прошлых «достижений», вдруг окреп и зазвенел как сталь:

— Считайте, как вам будет угодно, госпожа Сидонская.

— Я задела тебя, Сэмюэль? — поняла свою неучтивость собеседница.

— Нет. Я деловой человек и готов к деловым отношениям с заказчиком, — ответил Сэм сухо. — Что вы хотели бы узнать?

— Давайте забудем трения, друг мой, — примирительно предложила святая. — И пожалуйста, зови меня Клементиной.

— Хорошо, — смягчился детектив. — Тогда вы зовите меня Сэмом.

— Договорились, — кивнула святая. — Кстати, Сэм, кем ты был до того, как стать детективом?

— Ну, это отражено в моём резюме. Я был военным пилотом, управлял малым межпланетным разведчиком.

— И хорошо получалось?

— Был одним из лучших, — без тени скромности сказал гость.

— Даже так? — собеседница позволила себе скептическую улыбку. — Почему тогда ты оставил службу?

— Врачи обнаружили отслоение сетчатки вследствие высоких перегрузок и запретили летать, так что теперь я топчу пыль, как и все, — Сэм вздохнул и отвёл взгляд. По его хмурому сосредоточенному лицу рябью пробежала целая гамма чувств — гнев, печаль, отчаянье — но последним чувством было принятие своей судьбы, так что, когда он снова поднял на Клементину глаза, взор его был твёрд, а губы и подбородок выражали решимость.

— Сэм, так, чисто из праздного любопытства, если сейчас дать тебе… ну, скажем, межпланетный шаттл, ты сможешь им управлять? — спросила Клементина беззаботно.

— Да, только это меня добьёт. Вернусь слепым, — отчеканил в ответ мужчина.

Клементина облегчённо вздохнула и как-то даже повеселела:

— Сэм, твоё заболевание для меня — сущий пустяк. Когда ты закончишь дело, я починю тебе глаза, и ты снова сможешь быть военным пилотом. Обещаю.

— Боюсь, я недостаточно верующий, чтобы ваш дар на меня сработал, — с сомнением покачал головой Сэм. — Я слышал, что религиозные чудеса случаются только с теми, кто в них верит. Разве не так?

Хотел он или нет, но укол достиг цели. Теперь уже Клементина была уязвлена. Она стиснула подлокотники и подалась вперёд. Прищуренные глаза и вытянутые в струну губы — всё говорило о силе её гнева. Но женщина не выпустила пар мгновенно. Вероятно, психика Клементины имела где-то аварийный клапан для стравливания лишнего напряжения, потому что когда губы её разомкнулись, из них полился самый сахарный голосок:

— Дорогой Сэм, к счастью, мой дар целительства не зависит от твоей веры в мои способности. Во время войны я оживляла трупы, и они возвращались в бой прямо с операционного стола. Покойники ни во что не верят, ибо они мертвы, не так ли?

— Со стола прямиком в бой? — нейтральным тоном повторил её слова Сэм.