— А теперь, когда мы узнали, какой я на самом деле бедолага, пожалуй, нам пора, — поднялся из своего кресла Сэм. — Спасибо за гостеприимство, Грегор, но теперь — со всей той информацией, что ты нам сообщил — нам пора возвращаться к расследованию. Убийца не будет ждать, пока мы тут прохлаждаемся, да и Клементина с её благодетелями тоже.

На том и порешили.

После ужасов марсобуса стылая капсула транспортного пути показалась Миранде райским местечком. Закутавшись в термолюксовое одеяло, она смотрела в потолок кабины и думала о чём-то своём. За покрытым инеем окном была чернота верхнего эшелона.

— Ты не спишь? — послышался голос Сэма.

— Нет.

— Размышляешь над тем, что сообщил Грегор?

— Нет. Я устала думать об этом, — честно призналась Миранда.

— Тогда о чём?

— О звёздах.

— О звёздах? — удивился детектив. — А что о них думать?

— Грегор сказал, что у покровителей Клементины есть частная собственность за пределами Солнечной системы.

— Да, на Альфе Центавра, — вспомнил Беккет.

— Это далеко? — поинтересовалась Миранда.

— Четыре светового года.

— А сколько туда лететь?

— Смотря на чём. Всё зависит от кратности двигателя, — ответил Беккет.

— Кратности двигателя?

— Смотри, пространство — оно как бумажная салфетка. Его можно сложить пополам, потом ещё пополам, и так далее — но не больше семи раз.

— Почему не больше семи? — удивилась Миранда. — Салфетку можно складывать бесконечно. Ну, теоретически…

— А практически — не больше семи раз. Это называется пределом сложения салфетки. Пространство ведёт себя точно так же, как бумага. Мы не можем сложить его пополам больше семи раз. То ли пространство такое толстое, то ли у нас пока что силёнок не хватает. В общем, даже сложив пространство максимальное число раз, мы всё равно не можем лететь быстрее скорости света. Зато мы можем лететь в семь раз медленнее света, а при семикратном сложении — это на самую капельку медленнее скорости света в вакууме. Если до Альфы Центавра четыре световых года, то корабль с семикратным сложением долетает туда за десять лет — с учётом разгона и торможения. Десять лет — это вполне приемлемо.

— Десять лет, — заворожено повторила помощница. — Это так невообразимо долго. Выбросить десять лет из жизни. Кто решится на такое?

— Известно кто, — усмехнулся Сэм. — Бессмертные.

— Но разве такие есть? — удивлённо спросила Миранда.

— У нас есть, — подтвердил детектив. — Я же рассказывал тебе про полную киборгизацию. Полные киборги — это фактически роботы с человеческим сознанием. Они технически бессмертны, если вовремя заменять износившиеся или вышедшие из строя компоненты.

— Технически бессмертны, — задумалась Миранда. — Даже если бы я была технически бессмертной, я бы ни за что на свете не захотела провести десять лет в заточении внутри космического корабля.

— Это ты так говоришь, потому что ты не бессмертна, — возразил Беккет. — Нам, людям с ограниченным сроком жизни, не понять таких, как они. К тому же, они весело проводят время в полёте. Десять лет пролетают незаметно.

— Весело? Это как? — швея села в кресле так, чтобы быть поближе к Сэму. Пар от её дыхания доходил до его лица. Он чувствовал это тёплое и влажное дуновение. Похоже, Миранду всерьёз заинтересовал его рассказ.

— Ну, я только читал об этом, — неуверенно ответил Сэм. — Говорят, что на время полёта кибернетический мозг пассажиров подключается к виртуальной реальности, и все годы, пока корабль летит, сознания этих людей живут в виртуальных мирах и развлекаются там, как им нравится.

— А какие там могут быть развлечения?

— Ну, самые разные. На любой вкус. Кроме эротических, конечно. Я уже говорил, что плотские наслаждения киборгам недоступны. Так вот, кто-то может участвовать в непрерывных битвах и путешествовать по необъятным мирам, а кто-то решится примерить на себя роль частного детектива и расследовать серию загадочных убийств в какой-нибудь экзотической местности.

— Но ведь при этом он будет помнить, что он не детектив, а пассажир корабля, — сказала собеседница.

— Не будет, — возразил Сэм. — Всё будет подстроено так, будто он недавно потерял память или ему будут временно внедрены фальшивые воспоминания о его прошлой жизни.

— Я не верю в такое, — с чувством заявила Миранда. — Как человек может перепутать виртуальную реальность с настоящей? Неужели всё настолько правдоподобно?

— Не обязательно, — сказал Сэм. — Используется тот же режим, в котором человеческий мозг пребывает во время сна. Когда тебе что-то снится, ты же не знаешь, что это сон. Ты воспринимаешь всё, как парадоксальную, но всё-таки реальность, хотя во сне ни графики нормальной, ни телесных ощущений нет. Тут — то же самое. Сознание, погружённое в виртуальную реальность, не может отличить её от настоящей реальности.

— Как же тогда отличить? — заволновалась Миранда. — Неужели нет способа?

— Есть один трюк, — признался Беккет.

— Расскажи! — потребовала спутница.