Переводчик: Аура Лопус

Редактор и оформитель: Александра Кузнецова

Суббота, 4 февраля, 2017

― Ты еще это не решила?

Сэм нажала на ручной тормоз своей потрепанной «Воксхолл-Новы», желая, чтобы это была петля на шее ее редактора новостей.

― Нет, еще нет. Я только что приехала. Вы не забыли, что мне пришлось ехать от самого Кента?

― Кто еще там? ― рявкнул Мюррей в трубку.

Сэм вытянула шею, разглядывая репортеров, столпившихся под моросящим дождем возле ряда прелестных коттеджей с террасами, отделенных от дороги идеально ухоженными садами.

― М-мм, Джонеси, Кинг… и Джим тоже. Почему я вообще здесь, если Джим уже в деле? ― Она посмотрела на одного из самых опытных писак агентства «Южных Новостей», пытающегося просунуть ногу через дверь. ― Он не решит, что я наступаю ему на пятки?

― Думаю, здесь нужна женская рука, ― сказал Мюррей.

Сэм взглянула на часы. Четыре часа дня. Близилось время отправки национальной прессы в печать, и она легко могла представить, что творилось сейчас в офисе. Мюррей, вцепившись в свой мобильный, выкрикивает всем приказы, одновременно любуясь своим отражением в стекле, закрывающем композицию из обложек «Южных Новостей». Куп, должно быть, печатает, в беспокойстве проводя руками по взъерошенным волосам, окруженный чашками с холодным кофе и засохшими сэндвичами, а Джен жует свою жвачку «Никоретте» и неистово названивает знакомым, пытаясь заполнить бреши в своем экземпляре. После того, как повесит трубку после разговора с ней, Мюррей, должно быть, сразу же позвонит в «Зеркало» или «Солнце», чтобы бесстыдно солгать, рассказав им, что Сэм уже работала над этим делом и попросить придержать тираж для нее.

― На самом деле, не уверена, что я подходящий человек для этого дела, ― произнесла она, изучая свое отражение в зеркале заднего вида, бросив взгляд на букет цветов на день рождения бабушки, вянущих на заднем сиденье. Предполагалось, что еще час назад она будет в квартире бабушки, чтобы заняться Эммой и приготовить бабушке праздничный ужин.

― Ну, все ведущие журналисты уже ушли на сегодняшнее вручение премий для прессы. Так что придется это сделать тебе.

― Великолепно. Приятно осознавать себя в агентстве мусором, ― пробормотала Сэм.

― Позвони, когда что-то добудешь, ― и Мюррей отключился.

― Придурок.

Сэм бросила свой потрепанный телефон на соседнее сиденье. Она была почти уверена, что часы, которые она отработала сегодня за свою крошечную зарплату, приравнивались к рабскому труду, и теперь от нее ждали смертельного удара.

Она прижала пальцы к глазам, массируя их. Она-то думала, что знает, что такое усталость, пока не стала матерью. Новоиспеченным родителям лгали, упорно рассказывая, что в полтора месяца дети спят, а это явно было неправдой. Постепенно это сместилось к моменту, когда их отнимали от груди, потом ― когда им исполнялся год. Эмме сейчас было четыре, и было чудом, если она спала днем. Прежде Сэм могла бы пожаловаться на усталость, если удавалось поспать шесть часов вместо восьми, тащась на работу в похмельном тумане после ночи в клубе. Теперь, в возрасте двадцати пяти лет, она чувствовала себя старухой; четыре года накопленного недосыпа поразили каждую мышцу в ее теле, повлияв на умственные способности и ослабив ее до такой степени, что порой она едва могла сформулировать предложение. Когда с Эммой был Бен, она могла спать, по крайней мере, до семи. Но теперь, когда его заботы ограничивались двумя днями в неделю под предлогом того, что ему нужно больше времени на поиск работы, ей в основном приходилось вставать в шесть, чтобы проснуться самой и разбудить дочь и выйти вовремя, чтобы успеть отвезти ее в детский сад.

Она вздохнула, глядя, как унылый Джим идет обратно по неровной каменной дорожке, чтобы присоединиться к другим репортерам под большим зонтом. Она знала правила игры, понимала, что топтание у порога было необходимым злом в ее профессии, но это была худшая часть принадлежности к репортерам. Хотя ей нравился каждый из этих несчастных, столпившихся возле дорожки, ведущей к дому бедной женщины, они всегда напоминали ей стервятников, кружащих над своей раненой добычей.