Когда машина, наконец, выровнялась, он смог разглядеть вдали огни главной дороги. Но когда преодолел последний поворот, то увидел ее. Хоть он представлял, как она сражается со снегом, пытаясь добраться до него, но едва мог поверить тому, что видел. Он яростно тряхнул головой, стараясь прогнать галлюцинацию, но девочка все еще была там. Она шла к нему, одетая в красное шерстяное пальто; маленькое тельце наклонилось вперед, голова утопала в капюшоне. Она пыталась защититься от летящего снега. Как она могла так поступить? Как оказалась здесь? Это не могла быть она, не могла. Не Китти. НЕТ!

Он сразу понял, что вот-вот собьет ее. Он нажал на клаксон и ударил по тормозам, до упора вывернув руль в направлении, противоположном тому, где стояла она. Машина с ревом рванулась к ней, передние фары осветили ей путь, и девочка подняла глаза, моргая от яркого света. На мгновение их взгляды встретились, и, когда машина проносилась мимо, Джордж потянулся к ней. На мгновение она снова оказалась в его объятиях. Как и в первый день, он держал ее жизнь в своих руках.

Резкий скрежещущий звук наполнил машину, когда шины потеряли сцепление с дорогой. И когда автомобиль начало крутить, снова и снова, он выкрикнул ее имя. «Беги ко мне, Китти, ― яростно подумал он, ― иди ко мне, держи мена за руку, пока я не умру».

Покрытый снегом мир стремительно пронесся мимо окна, и перевернувшись в последний раз, машина внезапно рухнула вниз. Голова Джорджа с такой силой ударилась о лобовое стекло, что он ощутил, будто череп раскроили топором. Жгучая боль, подобной которой он не испытывал прежде, поползла вниз по спине, казалось, скручивая каждый позвонок. Скрежещущий, гнущийся металл начал крушить его тело. Он чувствовал, как кабина сжимается вокруг него все теснее. Затем, наконец, все замерло, и он потерял способность двигаться.

На секунду воцарилась тишина. Потом он почувствовал, как жидкость потекла по голове, заполнила рот, затекла в глаза и заструилась вниз по шее. Он пытался повернуть голову и выкрикнуть имя Китти, но выходила лишь жидкость. Он кашлял и бессвязно бормотал, кровь и слизь заполняли пространство под ним.

Он лежал, беспомощный, крича в агонии, слезы и рвота смешивались с кровью. Он отчаянно ждал, что дочь подойдет к нему. «Помоги мне, Китти, помоги! Не дай мне умереть в одиночестве».

Воскресенье, 5 февраля, 2017

Дом престарелых «Грэйсвелл» располагался в скромном двухэтажном здании из красного кирпича в тихом тупичке в другой части Престона. Пройдя по тропинке, ведущей к двери, Сэм нажала на звонок, взглянув на часы. По дороге она позвонила в офис, и Фред, порывшись в записях, обнаружил, что Матушка Карлин умерла в «Грэйсвелле» в августе 2006-го. Тем не менее, Сэм решила, что поездка будет полезной. Энди рассказал, что здесь обитает пара монахинь. Возможно, они тоже имели отношение к обители Святой Маргарет, и не только Матушка Карлин решила удалиться в «Грэйсвелл».

― Черт, ― пробормотала она, болезненно осознавая, что ей нужно вернуться в офис менее чем через два часа. Когда ответа не последовало, девушка, сложив ладони лодочкой, приложила их к стеклу сбоку от двери, вглядываясь в пустой коридор. ― Ну же! ― поторопила она, вновь нажимая на звонок.

Наконец стук каблуков по плитке эхом разнесся по коридору, приближаясь к двери. Быстро взглянув в глазок, дверь открыла ярко накрашенная девушка лет двадцати пяти; большую грудь плотно обтягивала униформа медсестры.

― Да? ― спросила она, заправляя в хвост выбившуюся прядь волос.

― О, привет, ― произнесла Сэм, понимая, что не подготовила речь. ― Может, вы сможете мне помочь. Я ищу кое-кого по имени Матушка Карлин. ― Сэм притворилась, что не знает о смерти монахини. ― Она была настоятельницей в обители Святой Маргарет в Престоне, и, полагаю, может жить здесь, в «Грэйсвелле».

― Простите, но Матушка Карлин умерла много лет назад. Думаю, по любым вопросам, связанным с обителью, нужно обращаться в городской совет, ― произнесла девушка.

― О, ясно. На самом деле, вопрос не совсем насчет обители, ― пояснила Сэм. ― Мой дедушка работал там сторожем, и он очень любил Матушку Карлин. Недавно он умер, и среди его вещей я нашла несколько ее писем и документов. Они, кажется, важные. Я надеялась отыскать каких-нибудь членов ее семьи или друзей. Вдруг они захотят их забрать.

― Ну, сейчас не лучшее время. Честно говоря, у нас завтрак. ― Девушка оглянулась через плечо.

Сэм притопнула ногами и потерла руки.

― Черт, снаружи холодно. Я с удовольствием подожду.

― Полагаю, вам лучше войти. Но вы можете прождать какое-то время.

― Конечно, нет проблем.

Девушка позволила Сэм войти, закрыв за ней дверь, затем повела по коридору, увешанному фотографиями и выцветшими гравюрами с изображением суссекских холмов, в комнату отдыха с потертыми стульями и какой-то изношенной мебелью.

― Я скажу заведующей, что вы здесь. Надеюсь, она не задержится. Как ваше имя?

― Спасибо. Саманта Харпер, ― представилась Сэм, не видя причин лгать.

Девушка оставила ее одну в комнате, похоже, приспособленной для послеобеденной дремоты и пересмотров «Коломбо». В воздухе висел запах хлорки и вчерашней еды. Сэм почувствовала тошноту. Она прошлась по комнате, осматривая книжные полки и подоконники в поисках каких-либо документов или фотографий обитателей «Грэйсвелла».